— Живой... нужен!
Ага, живой... А дрикс согласится?
Пять корпусов разрыва, три... Синий, до того ни разу не оглянувшийся, резко повернулся в седле, вскидывая пистолет. «Прости, гривастый» — Арно успел выстрелить первым. В лошадь. Бедняга запнулась и завалилась на бок, меся воздух копытами. Теперь дело за фульгатами — теньент перевел взгляд на последнего беглеца. Далековато ушел, кляча твоя несусветная!.. Ничего, догоним! Только с чего он влево забирает, ему же совсем в другую сторону...
— Стойте, теньент! — Баваар изо всех сил шпорил коня, чтоб удержаться рядом. — Да стой же, Леворукий тебя побери! Дальше так нельзя...
Приказ есть приказ. Арно с сожалением проводил исчезающую в овражке добычу. Кан, тоже разгоряченный, раздраженно фыркнул — так хорошо бежали, и на тебе!
— Почему, господин капитан? Догнали бы... Кан бы точно...
— Их мундиры... Не обратили внимания?
— Синие, обычные... Перевязи желтые, не вспомню, у кого такие.
— Что за кавалерия у Рейфера? Вспоминайте!
Арно честно напряг память, хотя переход от неистовства погони к занудному пересчитыванию дриксенских полков удовольствия не доставлял.
— Вся кавалерия у Рейфера из вновь присланных. Подкрепления из центра страны. — Кирасиры, рейтары, еще драгуны, как их там... кольменгарские, что ли. Ну и что? Арно так и спросил. Капитан хмыкнул, глядя, как его люди возятся с телами:
— Не помните, значит? Вот и я сине-желтых не припомню. Эти, что из Фейле пришли коротким путем и Маллэ за шиворот ухватили, — легкоконные. Каданцы-«забияки» и прочая наемная братия. Не понимаю...
— Господин капитан, — почти пожаловался подскакавший капрал, — четвертый тоже... готов, сволочь. Шею свернул, как грохнулся.
— Неудачно, — предводитель «фульгатов» был раздосадован, но не более того. — Ладно, ребята, проверить, куда убрался последний, все равно надо. Но не по его следам. Можно нарваться.
— Я с вами, — решил Арно. Баваар возражать не стал. Очень может быть, что из-за Кана.
2
— Эр Рокэ, это было кольцо Катарины. Она хотела, чтобы я вас убил...
— Очень мило с ее стороны, — Ворон все еще сидел у камина, привалившись спиной к креслу. — Отправляйтесь спать.
— Вы должны понять... Если бы я...
— Если б вы не дали себя обмануть, вас бы просто убили. Как Джастина.
— Джастина Придда? Его, — юноша замялся, но заставил себя договорить, — его убили за то, что он... любил вас.
— Меня? — герцог поднял бровь. — Джастин меня ненавидел. По крайней мере сначала. Этот жеребенок изрядно смахивал на вас... Что поделать, в страдающую королеву были влюблены все благородные юнцы Талига. О нашей с Катариной связи по ее милости тоже знали все... Будьте любезны, налейте.
Дикон налил. Руки у него дрожали. Он почти догадался, что сейчас услышит.
— Вами всеми играли, Дикон, но тем, кто ни кошки не соображал, ничего не грозило. Или почти ничего.
— Вы... Вы должны были мне все рассказать!
— И как вы себе это представляете? Я должен был сказать: «Дикон, когда ваши друзья станут говорить, что Джастин Придд был моим любовником, — не верьте»? Будь вы поопытней, вы бы сами сообразили, что мне мальчишки без надобности, а так... Да явись вам сам Создатель и скажи, что Катарина врет, вы бы его в Леворукие записали.
Дикон молчал, Рокэ пил свое вино, глядя куда-то вдаль. То есть не глядя. Герцог Окделл готов был четырежды умереть, чтобы вернуть маршалу зрение, но в его силах было лишь подливать вина.
— Вам и впрямь стоит послушать про Джастина, — Рокэ дотянулся до столика и поставил бокал. Если не знать о его слепоте, ни за что не подумаешь! — Наследник Вальтера стал очередной игрушкой Катарины. Он на нее молился, пока не узнал что-то, отчего сломя голову сбежал на войну. Дурак лез в самое пекло, пришлось держать его при себе. Юноша был готов меня убить, но ее величество была далеко и отраву ему никто не подсунул. С кинжалом он на меня однажды бросился, было дело...
Потом он пообвык и к своему несчастью решил, что я не столь уж и плох. После того как мы чуть не утонули во время переправы, граф Васспард стал смотреть на меня так, будто хочет что-то сказать. Это заметили, вернее заметил. Килеан... Джастина вытребовали домой, назад он не вернулся.
— Так вы...
— Килеан заплатил за Джастина, — Рокэ вновь взялся за бокал, — вместе с братьями Ариго, хотя у этих долгов поболе... Ты слышал про картину. Источник мог быть лишь один — Катарина. Она знала все мои родинки и все родинки Джастина. Я стал искать художника и почти нашел.
— Почти?
— Мазилу убили, но не озаботились перерезать его собутыльников. Один припомнил, как описывали внешность «Марка» и «Лакония». Это был ментор братьев Ариго... Катарина обожала повторять единожды получившееся и с помощью Эстебана распустила слух про нас с вами. Только вы услышали сплетню раньше, чем ваша матушка. Королева поняла, что я все знаю, хотя доказательств у меня и нет. В некоторых случаях, Дикон, надо просто убивать, и чем скорее, тем лучше. Жаль, я не убил нашу святую вовремя... Раз в жизни подумал о последствиях и просчитался, — Рокэ прикрыл невидящие глаза ладонями, потом провел по бровям к вискам. Дикон запомнил этот его жест еще в их самый первый разговор в кабинете маршала, когда Рокэ спас ему руку. Неужели прошло меньше трех лет?
— Вы устали? — слова сорвались с языка сами по себе, и Дик чуть не дал сам себе подзатыльник.
— Устал? — Алва вновь потянулся за кубком. — Пить?
— Это Придды уговорили отца согласиться на ваше убийство, — зачем-то признался Ричард. — Отец не хотел...
— Кто бы мог подумать! Налейте.
— Вы... Может, не надо?
— Я слишком много пью?
Дикон молча кивнул, забыв, что Рокэ не может его видеть, но тот и так все понимал.
— Ты знаешь, чего я хочу на самом деле, — глухо произнес герцог. — Чтобы ты оставил меня в покое.
— Этого не будет!
— Упрямец, — Рокэ не взял протянутый ему бокал, а, пошатнувшись, перебрался в кресло. Это было невыносимо. Маршал хотел только покоя, а у него, Дика Окделла, не осталось никого и ничего, кроме этого искалеченного человека. Все пошло прахом! Юноша не представлял, как станет жить дальше, куда отправится, что сделает, он просто выполнял приказы эра. А до этого убил Катарину, потому что она... Он, герцог Окделл, Повелитель Скал, убил истинную эорию, свою королеву и возлюбленную! Убил и сбежал вместе с врагом всех Людей Чести, чтобы сидеть в пустом доме. Будто в тюрьме...
Дикон сам не понял, как у него потекли слезы. Он не плакал очень давно, лет с пяти. Юноша знал, что слезы позорят эория, что Окделлы не плачут, но это не помогало.
— Дикон!
— Ч-ч-что?
— Принеси мне поесть.
— Но... Вы же не хотели...
— И не хочу. Прекрати реветь. Хватит, я сказал! Жалеть себя будем позже и на сытый желудок... Время на это у нас есть.
— Эр...
— Ричард Окделл! — Ворон все же хорошо вышколил строптивого оруженосца. Слезы отступили, и Дик,
