— Арно!
— Мой генерал?
— Мой генерал! — По щеке запыхавшегося вальдзейца текла кровь, и он ее не вытирал. — Генерал Маллэ ранен. Тяжело... Его отправили за Маршальский...
— Куда ранен? — Можно подумать, сейчас это важно.
— Прострелены бедро и плечо.
— Ясно. — Не вылезавший из первых рядов Поль-Жозеф нарывался и нарвался, а замена одна — генерал Ариго, и никакой Карсфорн этого бы не предотвратил. — Я сейчас буду. Арно, давай к бергерам — пусть отходят и встают сразу за Маршальским, прикрывая его тылы. Потом заскочи к «волкам», их дело — подсобить Райнштайнеру при отступлении. Меня ищи у вальдзейцев.
2
Напирающие дриксы, яростно отстреливающиеся бергеры, считай, потерянный вместе со всей артиллерией Болотный и ни намека на подкрепления! Не побывай теньент Савиньяк с утра и на Маршальском, и на Лысом, не увяжись в контратаку вместе с «волками», он бы сейчас недоумевал и злился, но злиться на тех, кто из последних сил сдерживает прущего вперед врага?! Вот «гусей» с их фельдмаршалом Арно ненавидел так, как никого и никогда.
Пожалуй, впервые теньент поверил, вернее — почувствовал, что все в самом деле кончится плохо. А как не поверить, когда вот оно, поражение, прямо перед тобой?! Нужно быть Райнштайнером, чтобы не зарычать, глядя, как редеют ряды твоих бойцов. Строй бергеров был окончательно прорван, когда Арно добрался до цели, то есть не прорван, а перемолот. Дриксы засыпали горцев ядрами и картечью, навалились трое на одного и добились-таки своего, но барон невозмутимо выслушал приказ.
— Это своевременное решение, — одобрил он. — Генерал Ариго может быть уверен, что мы сделаем все от нас зависящее для...
Свист. Порыв горячего ветра обдал лицо, едва не сорвав шляпу. В первое мгновенье Арно даже не сообразил, что случилось.
— ...его выполнения...
Чей-то вопль: «Отто!» — прорезал даже шум сражения, теньент невольно обернулся и тут же об этом пожалел — когда крупное ядро попадает прямо в грудь, зрелище получается... отвратительное. Выходит, это свистнула смерть. Та самая, тупая и безжалостная, от которой не спасут ни шпага, ни Кан...
— Да, теньент, — подтвердил Райнштайнер. — Сейчас по самому краю идет не только армия в целом, но и каждый из нас.
Что ответить, Арно не нашел, а бергер ответа и не ждал; набычившись, он уже смотрел на кипевший перед ним бой. Вскинул трубу, несколько секунд водил ею туда-сюда, а потом что-то буркнул себе под нос, теньенту почудилось, что выругался. Райнштайнер!? Барон прекратил разглядывать поражение и вновь обратил внимание на Савиньяка.
— Вы упомянули, что генерал Ариго дал вам еще одно поручение?
— Да, господин генерал, теперь мне надо к Ингертону.
— Но вы не уезжаете. У вас что-то еще?
— Нет, но... Я не успел извиниться перед Валентином. Если у меня не будет возможности...
— Ваши извинения будут переданы, — заверил бергер. — Если у меня будет возможность их передать, а у полковника Придда — выслушать. Скажите «волкам», что мы начинаем.
3
Жермон вместе с вальдзейцами пятился назад. Пули и ядра, которыми кесарцы потчевали отступающих, генерала пока щадили. До драки тоже не дошло, хотя Ариго полез бы в рукопашную с радостью. Не лез, хотя руки чесались, особенно когда на гребне Болотного взвился первый дриксенский флаг.
— Не имея резервов, позицию не удержать. Да и курган тоже. — Ни маршала, ни Ойгена, ни Карсфорна рядом нет. Свитские мальчишки и не пожелавший уходить командир батареи. Бывшей... — Отойдем, зацепимся за Маршальский и завернем фланг.
Надо продержаться, пока Вольфганг не отдаст хоть какой-то приказ. А потом об этом приказе узнать, а потом выполнить, если это будет возможно и... еще нужно.
Суета и горячка боя, подбегающие за распоряжениями офицеры, необходимость постоянно что-то решать глушили чувство обреченности и непривычную, словно бы чужую ярость. В том, что творилось на Мельниковом лугу, виновных не было, люди делали все, что в их силах, и даже больше, просто дриксы оказались сильней, а Бруно — дальновидней. Раньше выходило наоборот, но маяки погасли и Талиг начал проигрывать. К Леворукому!.. Нечего умствовать, когда нужно убивать.
— К бою! — Сколько лет жил без дуэлей, и вдруг само собой вылетело, но те, кто слышал, поняли правильно. Это еще не победа, господин фельдмаршал! Далеко вам до победы.
Несколькими удачными залпами удалось отогнать наиболее ретивых преследователей. Не нравится? Дальше будет хуже!
Вылазка силой одного батальона. Разменяли своего капитана на «синего» полковника. «Гуси» вновь попятились. Временно, ну да мы и повторить можем...
— Держать строй! Стрелять наверняка!
Порох еще есть, а злости хватит. Теперь Жермон понимал, что чувствовал Ги Ариго...
Вернулся маленький Савиньяк. Без шляпы и без прежней легкости во взгляде. Выходит, прошло минут сорок, быстрее он не успел бы, но какая же духота...
— Мой генерал, ваш приказ выполнен. — Арно словно повзрослел сразу лет на десять. — Только... простите, у нас ничего не выйдет. Я возвращался от Ингертона, когда дриксы снова прорвались. Наши правофланговые полки отрезаны.
Спокойно. Никто не виноват, и теньент меньше всех. Бруно не достать, Вольфганг болен, Маллэ ранен, а ты обязан воевать, а не беситься.
— Где Райнштайнер?
— Был в центре... Барон отдаст необходимые приказы и постарается явиться к вам.
И останется командовать левым флангом, потому что Жермон Ариго сейчас годится разве что в капитаны. Обнажить шпагу, и вперед, чтоб хотя бы одного, трех, десяток, но своими руками...
— Я понял, Арно, спасибо.
4
Драгунско-мариенбургский батальон, точнее то, что от него еще оставалось, был буквально снесен со склона брошенной Бруно в бой гвардией. Внизу «гуси» оттеснили вальдзейцев аж за курган; видеть, что там творится, Чарльз не мог, но помощи от Маллэ ждать явно не приходилось. Почти закончился порох, редкие выстрелы не могли осадить азартно лезущих вверх кесарцев, и батарея была окончательно потеряна. Артиллеристы, прежде чем уйти, успели-таки заклепать половину пушек, но радости от этого...
Следующая атака выбила измотанных талигойцев с гребня кургана. Окутанная пороховым дымом светло-серая волна нахлынула и сразу в нескольких местах смела последних защитников. Отступать было противно, обидно, стыдно, но когда под твоим началом две сотни усталых, расстрелявших все заряды солдат, а на вас прет целый полк, свежий, полнокровный, воодушевленный близкой победой, ничего не поделаешь.
Дриксы наступали уверенно, почти без опаски, с полусотни шагов их мушкетеры дали последний залп, предоставив заканчивать дело пикинерам. Шансов остановить страшного многосотенного ежа не было никаких, и заменивший Лецке полковник-бергер приказал отходить. А капитан Давенпорт, как и остальные, этот приказ выполнил.
