пределы царства Лян.
Еще находясь в Индии, Бодхидхарма понял, что государство наше не способно [самостоятельно] следовать учению Махаяны, а поэтому он решил пересечь море, чтобы непосредственно передать нам печать сердца Будды, что означает пробудить сердца тех, кто заблудился на шести путях бытия.
Суть его учения можно выразить следующими словами: не опираться на письмена; непосредственно указывать на изначальную природу человека; взирать на свою изначальную природу, чтобы стать Буддой.
Тот, кто достигнет такого видения, сумеет постичь состояние абсолютного освобождения, поскольку достижение освобождения от цепей слов означает возможность постичь высшую истину, которая коренится в твоей изначальной природе.
Бодхидхарма после встречи с правителем У-ди и встречи о Вторым патриархом [Хуэйкэ] достиг абсолютного внутреннего покоя, созерцал свою внутреннюю природу, жил в свободе от ложных мудрствований и загрязненности смыслами и, разрубив одним ударом все путы иллюзорного бытия, познал окончательное освобождение.
Как ему удалось более не метаться [в поисках выбора] между «да» и «нет», между успехом и неудачей?
И если все то, о чем он рассказывал, действительно хорошо, сколько людей найдется среди вас, кто сумел бы достичь понимания этого?
А ведь еще до [встречи с Бодхидхармой] правитель У-ди принимал участие в передаче Одежд Правителя (
И в самом деле, сила, что вырывается из этого текста, такова, что ей приписывают возможность побудить Небо пролить на наш мир дождь из цветов и обратить грязь в чистое золото.
Не будем забывать, что правитель [У-ди] глубоко проник в учение Дао и способствовал распространению буддизма. Он способствовал возведению монастырей и проводил посвящение в монахи[460], сам придерживался основных буддийских предписаний с таким рвением, что его прозвали «Правитель, что своим сердцем подобен сердцу Будды».
Когда правитель У-ди первый раз встретил Бодхидхарму, он спросил его: «Какие заслуги, какие добродетели накопил я, строя монастыри и посвящая монахов?» Бодхидхарма ответил ему: «Нет в этом ни заслуг, ни добродетелей!» Таким образом, он отказался выплеснуть грязную воду на голову правителя, Однако если вы сумеете выдержать испытание этим ответом, то сможете вступить в личный разговор с Бодхидхармой.
К тому же, скажите мне на милость, почему успехи в строительстве монастырей и посвящение монахов, не должны считаться заслугами?! Да как следует рассматривать это реплику Первого патриарха, сбивающую с мысли?
Следуя за наставниками Дхармы Люъюе, Фу Даши[461] и будучи прямым последователем Чжаомина, правитель У-ди придерживался мысли о том, что существуют две истины: абсолютная или высшая (
Именно по поводу этого высочайшего учения правитель У-ди и спросил Бодхидхарму: «В чем заключен высший смысл священной истины?» На что Первый патриарх и ответил: «Всеохватность и ничего священного!» В этом мире вряд ли найдется монах, который смог бы выйти за переделы этого ответа.
Бодхидхарма же разрубил все это одним решительным ударом.
Среди наших современников нередко встречаются те, разум которых замутнен сумбурными мыслями и устоявшимися взглядами, и они неправильно понимают значение этого ответа, повторяя в свою очередь «Всеохватность и ничего священного!». К несчастью, все это не имеет ничего общего с ответом Бодхидхармы.
Наставник Уцзу[462], который был моим первым учителем, часто говорил: «Всеохватность и ничего священного! Вот оно, только это!» Тот, кто сумеет достичь такого этапа постижения, обратиться внутрь себя и будет следовать такому созерцанию, и уже ничего не сможет обеспокоить его.
Все наставники именно с такой осторожностью рассматривали такие вопросы и поэтому никогда не сталкивались с трудностями, разбивая вдребезги для своих учеников все эти «лакированные шкатулки». Но все же Бодхидхарма должен считаться исключительным [среди всех наставников], поскольку говорится, что «когда воистину понята хотя бы одна фраза, можно понять смысл десяти тысяч других фраз, и это дает рождение всем вещам и явлениям во всех трех мирах». Вот как писал старый наставник[463]:
«Пускай ваше тело распадется на куски, кости обратятся в пыль – всего этого не хватит, чтобы расплатиться по вашим долгам! Однако лишь одна фраза, что воистину постигнута, будет значить больше, чем бесконечное количество речей, который лишь затемняют смысл»
Чтобы помочь правителю, Бодхидхарма всего лишь одним своим действием убрал оболочку, которая лишь закрывала истинный смысл. В действительности же можно говорить, что это было полное прозрение. Но разум правителя оказался слишком ограничен. Вот почему, пребывая в двойственности между объектом и субъектом, он спросил: «Так кто же тот, кто стоит перед моими очами?»
Сострадание и милость Бодхидхармы были безграничны, и поэтому он ответил: «Я не знаю».
Пребывая в растерянности, правитель сумел лишь понять это в рамках своего разума, так и не уловив главного.
Так что же означал этот ответ Бодхидхармы? Если бы было возможно достичь этого уровня, то разделение между деянием и недеяним, между бытием и небытием больше бы не имело никакого смысла.
В гатхе наставника [Чжоу]дуаня говориться:
А затем [Чжоудуань] прибавил:
Правитель так ничего и не понял. А Бодхидхарма покинул приделы царства [Лян]. Этот хитрец выбрал такое позорное решение! Он пересек реку и углубился в царство Вэй.
В то время в царстве Вэй правил Сяомин-ди. Он принадлежал к тоба – народу, который сначала жил на севере Поднебесной и который затем дал нашему государству название Чжунго – «Срединное царство»[465]. Когда Бодхидхарма явился перед ним, правитель Сяомин-ди не счел нужным принять его. Затем, не теряя времени, Первый патриарх прямо направился в монастырь Шаолиньсы, где провел, сидя в медитации лицом к стене, девять лет и где к нему [в качестве ученика
