исследования показывают, что все мужья, кроме тех, у кого инсульт, не усидят на месте. Сияющий глаз из глубины не оставит их равнодушными. Всего 79 евро – и жизнь наладится. Есть ограниченное количество комплектов со стразами Сваровски».
Все это официантка бойко зачитала участникам «круглого стола», глаза их потускнели, тайное стало явным, Хариков дал ей на чай чуть больше обычного. Он не расстроился, день в целом прошел хорошо, а назавтра, Бог даст, еще что-нибудь вынырнет из Сети.
Нищий робот
В наукограде около Москвы жил наш герой по имени И., выпускник физтеха. Он из Долгопрудного переехал в Гринвиллидж (так они с коллегами звали Зеленоград, наш асимметричный кремниевый ответ Силиконовой долине), где он работал на острие передовой научной мысли, по направлению искусственного интеллекта, сделали они еще не много, но прибор, над которым он работал, распознавал два цвета и мог исполнить песню «Яблоки на снегу».
У него были допуск, двухкомнатная квартира, жена, ребенок, должность начальника сектора, степень кандидата наук и черная «Волга», подаренная папой жены, – вот пьедестал, на котором он стоял до 91-го года.
Сначала снесли с постамента Дзержинского. И. не придал этому большого значения, потом дело дошло и до Зеленограда, перестали платить зарплату, папу жены заклеймили как пособника путчистов, поперли на пенсию, и все изменилось, улетело благополучие вместе с десятью тысячами рублей со сберкнижки, суммой огромной, как подушка безопасности в иномарке, о которой он мечтал.
Безопасность бытия закончилась, подушка улетела от него, как в стишке про «Мойдодыра», который очень любила дочка в исполнении папы.
Улетело и общее одеяло, укрывавшее его с женой. Спать с ним она перестала и перешла на диван: он не соответствовал времени перемен, не смог уцепиться за локомотив удачи.
Не стал успешным, не успел, как остальные успевшие.
Через полгода жена стала смотреть на И. как-то тревожно, раз снесла в комиссионку колечки и кулончики, подаренные мамой, потом туда съехали шуба и видео – последний привет из папиного коммунистического рая, и все. А любовь как-то прошла, заблудилась в дебрях ваучерной приватизации, иммунная система, защищающая семейные ценности, наткнулась на вилы разрушенного быта и стекла, как пена остывшей ванны.
И. не сдавался, ходил на работу, хотя там не платили, продолжал что-то делать, заодно что-то пытался продать и купить (красная ртуть, нигерийские долги), устанавливал системы охраны в каких-то офисах, но систематического заработка не было. Он нашел объявление о найме водителя на своей машине и скрепя сердце позвонил.
На следующий день приехал по адресу на улицу Алабяна и встретился с симпатичным армянином, хозяином мастерской рекламных щитов для обменных пунктов, – новый бизнес, востребованный капитализмом.
Договорились обо всем быстро и стали летать по Москве от клиента к клиенту, вывески делали в Болшеве в гараже дальние родственники Вазгена, там же на даче жили его толстая жена Нарине, дочь Карина и сестра Анаша, редкая и высокомерная курва, считающая И. холуем и слугой.
Хозяина И. уважал, жену и дочь возил беспрекословно, а Анашу не переносил; когда она хлопала дверью и просила заехать на тротуар у дверей магазина, он испытывал черную ненависть и желание выбросить ее из машины, но не мог: глаза дочери останавливали, как красный свет на Кутузовском во время пролета кортежа…
И. крутил баранку недолго: Анаша через сестру заплела интригу, и та напела Вазгену, что И. посягнул на девичью честь Анаши, три раза прошедшую процедуру по реконструкции девственной плевы в связи с четвертым вариантом планового замужества. Родственники Вазгена постановили изгнать его, а в наказание обещали закопать его вместе с «Волгой» в подмосковную землю, как в фильме «Убить Билла». И. фильм помнил и не захотел экспериментировать. «Волга» не гроб, ее руками не возьмешь; ушел и опять остался без работы, вспомнив с ностальгией махровый интернационализм СССР.
Жена, разочаровавшись в нем полностью, стала готовиться к выезду в бывшую ГДР, где ее сестра успешно жила с мужем, бывшим военным, нарушившим присягу и теперь управляющим автосервисом. Он ремонтировал немецкие авто, выброшенные на свалку местными жителями; для жителей свободной России, страждущих отбросов немецкого автопрома, это было круто.
Жена собралась и уехала. И., как патриот, отказался ехать, просил ее потерпеть, но она посмотрела сквозь него в рейнские дали, забрала дочь, самое дорогое, что осталось в жизни И., и растворилась в небе Шереметьева-2.
Он начал искать варианты, как изменить свою участь. Влез в бизнес, в залоге была квартира, она плавно переехала к хозяевам кредита, и он остался с черной «Волгой» в черной полосе своей судьбы, на этом свете его удерживали только глаза дочери из далекого германского рая.
Бывший коллега пустил его на старую дачу, где он окончательно спился за полгода, продержавшись на продаже старой машины Горьковского автозавода.
Через год он очутился на островке капитализма у «Макдоналдса» на выезде из наукограда, где в группе бывших ученых, псевдоафганцев и цыган промышлял подаянием у сильных данного муниципального образования.
Счастье его длилось недолго: псевдоафганцы оприходовали его по полной программе и вычеркнули из состава корпорации. Он полежал в районной больнице и вышел здоровый, но очень худой и злой. Он придумал, как отомстить и встать на ноги, на четвереньках он стоять устал, вспомнил, что не зря его учили в физтехе.
Он залез в окно своей лаборатории и на базе своего прибора сделал робота-космонавта без ног на тележке для жалости. Вышло хорошо, в скафандре с надписью «СССР»; робот ездил по кругу и голосом Левитана просил подаяние жертве отечественной науки.
Его ноу-хау вызвало фурор у всех проезжающих мимо «Макдоналдса», целые автобусы подавали ему, но конкуренты терпеть не желали, псевдоафганцы и цыгане заявили ему, чтобы он убирался в Звездный городок и там работал, а что соберешь в Звездном городке – одни бюджетники и город режимный.
Он перебрался на площадь перед главным корпусом наукограда, там по центру темнел мраморный Ленин. Вождь стоит на пьедестале, читает «Указ об образовании наукограда» и радуется, что планов его громадье сбывается, но недолго музыка играла, крах наступил, как ночь в Гаграх, резко и без заката. У конкурентов оказалось холодное сердце и длинные руки, бизнес есть бизнес, ничего личного, вот лозунг нового времени ё. т. мать.
После третьего, последнего, китайского предупреждения космонавт был раздавлен «Жигулями» смотрящего, и он опять остался на бобах и с разбитой мордой и тележкой, на которой сидел его кормилец- робот.
И. вспомнил Икара, его неукротимую волю и опять полез к себе в лабораторию; второе поколение робота было краше первого, это был уже биоробот в солдатском бушлате, в шапочке-пидорке, в очках и с бородой, он уже работал на чипах третьего поколения, имел дистанционное управление и анализатор, распознающий цыган в радиусе ста метров.
Кроме текста, он мог исполнять песню «Яблоки на снегу», заимствованную из опытного образца, это был дополнительный бонус.
Нового робота И. назвал Горбачев, тем самым обозначив свое отношение к переменам, – маленькая месть маленького человека. «Горбачева» полюбили, подавали неплохо, удалось даже купить останки «Запорожца» и довести этого ржавого пони отечественного автопрома до состояния средней подвижности.
И. познакомился с женщиной – менеджером по очистке пепельниц и толчков из зала игровых автоматов, иногда он приглашал ее поесть мороженое в «Макдоналдс», вызывая зависть у безногих и слепых конкурентов.
Цыгане пытались подкупить биоробота, но они не знали, что автор вклеил ему мембрану, вызывающую аллергию на цыган.
Уничтожить биоробота они не могли: их старшие хозяева решили вложиться в отечественную науку и пробивали постановление о нанотехнологиях; они давно положили глаз на талантливого нищего и ждали:
