А сейчас вера стремительно возвращалась; меня словно охватила эйфория. Захотелось даже засмеяться, но я сумел побороть это побуждение. Да и как можно радоваться, когда стоишь у лежащего в луже крови трупа маленького мальчика.
- Что это, Андрей? - сейчас Долгов уже не хорохорился, не издевался; в его голосе кричала растерянность. То, что видели его глаза, не поддавалось объяснению.
- Ребенок - что же еще! Лет пять ему было...
Маленький человечек, верный сын своего народа, и после смерти не выпускал из крошечных пальчиков автомат 'Калашникова'. Неприметный уступ у стены и углубление в подоконнике подсказывали, как именно мог стрелять мальчуган. На его невинной детской мордашке застыло выражение непонимания всего происходящего.
- ...Похоже, он арабу во дворе - отцу, что ли - помогал. Но обоих их бедуины подстрелили... - продолжил я свою мысль.
- Это понятно, что помогал! Нет, ничего не понятно! Андрей, брось чепуху нести! Пять лет? Каких пять лет! Девятнадцать лет назад Штамм появился! Баб нет давно! Это мутант какой-то новый, так же, Андрей? Ну скажи, что так...
Я присел на подушку.
- Не скажу. Ромыч, а кто тебе сказал, что баб нет? Подожди, не перебивай! Я имею в виду - вообще нет. Да, в Сибири их нет, в Средней Азии нет, в Иране нет - там мы были, своими глазами видели. Но кто сказал, что их нет вообще?
Долгов устало прислонился к стене.
- Не гони, командир. Чего ты мелешь?
- Чего?.. - я усмехнулся. - А ты знаешь, друг, как я вообще оказался в Голестане...
***
В какой раз мне уже приходилось пересказывать
