выбрались, преодолев сносно сохранившийся мост через Оку, оказалась заросшей высокой травой, с трудом угадываемой дорожкой, когда поднимающейся, когда спускающейся к самому руслу реки. Шли легко – часовая ходка верст на пять, легкий привал, поэтому, особо не напрягаясь, к вечеру второго дня вышли к знаменитой на всю округу Долине Вулканов. Открывшееся зрелище впечатляло. В свете заходящего солнца окружающий ближайший вулкан пейзаж напоминал окрасившуюся багрянцем поверхность Луны. Пористая поверхность пемзы и вулканического туфа была иссечена глубокими трещинами и представляла собой невообразимый лабиринт, попади внутрь – окончишь жизнь в бесполезных поисках выхода.
– Лавовая река, – пояснил Ринчин, – на нее ни ногой, там внизу под несколькими метрами застывшей пены настоящая вода течет, если провалишься – всё. А вон вулкан Перетолчин, мы на него пойдем, на него тропка ведет, и оттуда обзор хороший. Давно я здесь не был. Сориентироваться надо, куда дальше идти.
И они направились к потухшему вулкану. Обманчиво надежный слой туфа был покрыт фиолетовой порослью, нисколько не похожей на обычную земную растительность, громоздящиеся высоченные глыбы отбрасывали кровавые тени, а вода в провалах-колодцах была черной и маслянистой.
– Там пруды целые, – рассказывал проводник, аккуратно ощупывая дорогу, когда пришлось пересекать лавовое поле. – Опасное место, народу здесь пропало – тьма.
Остальные шли молча, ступая след в след и экономя дыхание, как учил когда-то Брат: поднимаешься – два шага вдох, один выдох, спускаешься – выдох на три шага растягиваешь, чувствуешь, что пульс в висках стучит, стань, наклонись, обопрись на айсбаль, сделай восемь глубоких вдохов.
Дорога закончилась, сказал Рус на очередном привале – остались только направления. Ринчин согласно кивнул. Две версты лавового поля и невысокий подъем на поросший редким лесом, свободный от лавы Перетолчин отняли, с коротким привалом, два часа. Вид с вулкана, что вниз, в жерло, что вокруг, во все стороны от возвышенности, усилил в путниках ощущение нереальности.
– Другой мир, – прошептала Стерва.
– На западе, возле столицы, – ответил Ключник, – точно так же.
Так, да не так, сожженная земля на западе – дело человеческих рук, в отличие от поля лавы, возникшего в результате игры стихии. А двухсотметровое в диаметре, пятидесятиметровое в глубину потухшее жерло с синеющей на дне лужицей – ничтожная, сказал бы любой метаморф, жалкая ямка по сравнению с воронками, что остаются в местах излияния Божьего гнева. Новые времена рисуют новые пейзажи. Сейчас треть планеты – поверхность другого мира. Ад рукотворный много страшнее ада, созданного изобретательной природой.
Ночевать остались у кратера, а утром Ринчиндаба, вооружившись предложенным Ключником оптическим приспособлением, принялся исследовать окрестности.
– Туда, – после получаса молчаливого созерцания указал он на юго-запад. – Отсюда, из-за хребтов, почти не видно, но там пик Топографов, а рядом с ним удобный перевал на ту сторону – Хэлгин.
– Топографов? – переспросила Стерва, и только внимательный Ключник заметил, как вздрогнула Кэт, услышав название самого перевала.
– Большие люди, – пояснил Ринчин. Брат украдкой усмехнулся. – А по дороге как раз через Жойганские источники пройдем, как Санжима просила. Там земля святая, я каждый год раньше туда ходил на праздник Сурхарбан, из лука стрелял, да, боролся, на лошади скакал, важный праздник – середина лета.
До обещанного Жойгана добирались пять дней – тропы растворились меж оползней, спустившиеся с гор ледники перегораживали торосами узкие ущелья, а сложенные из камня, указывающие проходимые направления небольшие горки-туры были разбросаны и засыпаны снегом. За этот переход небольшой отряд добился одного положительного результата: к изматывающему темпу – вверх два-один, вниз два-три – приноровились все. Придем к источникам, в ваннах мозоли отпарим, подбадривал попутчиков не по годам выносливый Ринчиндаба. Грязевые ванны и теплые источники Жойганской долины оправдали все мыслимые ожидания.
Девушки, не стесняясь, совершили по настоянию Ринчина омовение в кристальных горячих источниках, заняв дарующую, по легендам, эффект омоложения купель с соответствующим названием «Молодость». Обстоятельным мужам досталась «Вечность».
– Ринчиндаба! – окликнул копошащегося в сторонке проводника вальяжно развалившийся Брат. – Смотри, это что, птица?
Провожатый повернулся в указанном направлении и обмер.
– Мечиртке, – благоговейно прошептал он. – Матушка-сова! Столько годков видно не было. Вернулась, байгуш-странница. Остальных птичек с собой привела?
Даже местные, тывины, как назвал их Ринчин, приподнялись с мест, высматривая нежданную гостью. Кэт тоже исподлобья глянула на птицу и шикнула что-то недовольно. Сова ухнула, поднялась с места и, хлопая крыльями, медленно, с чувством собственного достоинства скрылась за верхушками пихт. Чудесней зрелища, чем вид летящей твари, Ванко видеть не приходилось, хотя он, конечно, слышал рассказы взрослых о населявших раньше землю крылатых созданиях.
– Надо же, – присвистнул Брат. – Я думал, совсем пропали птицы, а у вас…
– Так у нас тоже не было, – вздохнул проводник, – оно впервые.
– Может быть – налаживается? Как тут здесь вообще со зверьем?
– Похуже стало, зиму не всяк пережить способен. Оленяшки вот, маралы встречаются, там, в низовьях, бобер, еще можно на барса наткнуться, но это вовсе редкость. В реках наших хариуса полно, им и пропитаться можно.
– А чудны?е, новые твари встречались тебе?
– Новые? Рыбу как-то видел – без чешуи и с зубами. Жуть! А так… нет, не приходилось.
– Да ну! – Брат даже привстал из теплой вязкой жижи. – А волколаков тоже в этих местах не замечали?
– Вот те еще! Что за сказки! Слыхом не слыхивали.
– Однако… – Брат вернулся на насиженное место. – Даже не верится. Про единорога и спрашивать стыдно. А драконы?
– Что в небе? Так я их руками не щупал, на зуб не пробовал, а до войны среди облаков много чего летало.
– И то правда… Действительно – как другой мир…
Другой… с чем может быть связано существование наравне с нормальным сверхъестественного? Которое здесь, в краях ранее далеких от цивилизации, и сейчас воспринимается лишь как отголоски древних легенд. Брат попытался вспомнить и не смог точно определить – когда точно на их пути исчезли проявления Стаи. Наверное, уже в районе Разлива ночной воздух перестал тревожить ужасный вой страшных тварей. Задай он такой же вопрос Ключнику, который путешествовал до встречи с ним в обществе только Стервы с Ванко, то, пожалуй, получил бы схожий ответ. Не исключено, что реальность истончается лишь в местах, испытавших воздействие сокрушительных сил, которые пошатнули мироздание. Или странных тварей, проникающих через прорехи в бытии, привлекают районы, источающие эманации человеческих эмоций – боли, страха, ненависти, которые вызывает война, порождает смерть. А уголки, подобные этому, практически сохранившие первозданный уклад, оттого и выглядят нетронутыми. Оттого, что здесь нет людей.
Этот день промелькнул быстро и радостно – поход наряду с ожидаемыми лишениями дарил яркие моменты, недоступные в серой обыденности. Пряный запах незнакомых трав, исходящий от дымящихся кусков мяса, ласкающие объятия теплого ила грязевых ванн, снимающие с усталого тела напряжение и дарящие взамен расслабленную негу, – еще долгое время картинки из гостеприимного Жойгана будут преследовать странников в холодном безмолвии гор. Выходили из долины рано утром, наполнив доверху фляги целебной водой минеральных источников, вдобавок к тяжелым рюкзакам, груженные, сколько хватило сил, запасом дров, испытывая в сердцах жгучее желание остаться.
– Не боись, – с кряхтением штурмуя не очень крутой подъем, успокаивал Ринчин, – Хэлгин – перевал несложный, через него испокон с той стороны к нам ходили, там, может, и снега-то нет. Погода хорошая – ни тебе ветра, ни дождя. Нам удача сопутствовать должна – Жойган, он не только тело лечит, он от скверны очищает, злых духов, что козни строят, отгоняет.
Погода и вправду стояла на удивление. Долина горячих источников встретила путников теплым
