l:href='#n_98' type='note'>[98], славный Мерий-Тотал!» — бросился на коне в море.
Увидел это сын старика, быстро оседлал своего копя и со словами: «Айт, славный сын старика!», — бросился в море вслед за Мерий-Тоталом. Они пригнали из моря табун коней.
— Ты погонишь табун вперед или будешь отбивать погоню?[99] — спросил Мерий-Тотал.
— Я буду отбивать погоню, — ответил сын старика.
Один жеребец отстал от табуна и снова бросился в море. Мерий-Тотал сказал:
— Не упускай этого жеребца, а то придется плохо.
Схватил сын старика жеребца и сказал:
— Если ты не скажешь, что случилось с твоим носом, то я отпущу этого жеребца.
— Хоть я умру, хоть ты умрешь, не скажу, — ответил Мерий-Тотал.
Отпустил сын старика жеребца. Бросился жеребец в море. Через некоторое время оттуда вышел дажал. Накинулся он на сына старика, а тот свалил его и ударом шашки срубил голову.
Отправил он Мерий-Тотала в село, чтобы тот раздал табун коней: бедным по два копя, богатым — по одному.
Раздал Мерий-Тотал табун коней, вернулся и снова они выгнали из моря табун коней. Когда отбился один жеребец, Мерий-Тотал сказал:
— Не отпускай этого жеребца, упустишь — плохо нам придется.
Поймал сын старика жеребца и сказал:
— Если ты скажешь, что случилось с твоим носом, то не отпущу.
— Хоть я умру, хоть ты умрешь, — не скажу.
Отпустил сын старика жеребца. Бросился жеребец в море, оттуда вышла мать дажала. Убил он ее и отправил Мерий-Тотала раздать коней.
Мерий-Тотал раздал коней и вернулся. Они пригнали из моря еще табун. И когда от табуна отбился жеребец, Мерий-Тотал сказал:
— Теперь нам будет не так легко, как прежде, не упускай жеребца.
Поймал сын старика жеребца и говорит:
— Не отпущу, если скажешь, что случилось с твоим носом.
— Хоть я умру, хоть ты умрешь, не скажу, — ответил Мерий-Тотал.
Отпустил сын старика жеребца, и бросился жеребец в море. Вышел из моря отец дажала. Стали они драться. Дрались так долго, что ноги по колени ушли в землю. Наконец повалил сын старика дажала и ударил шашкой, но шашка не брала дажала.
Сказал тогда дажал:
— Не убивай меня так жестоко, возьми бритву, которая у меня под ресницей и ею прирежь.
Сказал Мерий-Тотал молодому человеку:
— Я бы его убил, если позволишь.
— Тогда держи, — сказал сын старика и немного отпустил дажала.
— Нет, нет, сам убивай, — сказал испуганный Мерий-Тотал.
Убили они дажала, раздали табун коней, и Мерий-Тотал пригласил сына старика к себе в гости.
Приехали они к нему, и увидел сын старика на его дворе оледеневшего человека. Спрашивает он у Мерий-Тотала:
— Кто этот человек и как он оледенел?
— Это моя жена. Я пожелал, чтобы она оледенела.
— Разве нельзя ее избавить от этого?
— Можно, — сказал Мерий-Тотал. — Между двух гор лежит сармак, в нем — заяц, в зайце — коробочка, в коробочке — рыбешка. Если потереть ее этой рыбешкой, то она станет прежней.
— Если ты все это знаешь, почему не поедешь туда? — спросил сын старика и сам отправился на поиски сармака.
Говорит ему конь:
— Видишь вон тот лес?
— Вижу.
— Это на сармаке дыбом волосы встали. Видишь вон тот туман?
— Вижу.
— Это пар из его ноздрей валит. Я постараюсь подскочить к нему со стороны, и только он разинет пасть, прыгни в нее и перережь все его внутренности. В потоке крови ты поймаешь зайца.
Они поехали. Сармак обдавал сына старика огнем, разевал пасть, скрежетал зубами, но сын старика проник в его внутренности, перерезал их и в потоке крови поймал зайца. Вытащил из зайца коробочку, а из нее рыбешку. Потер рыбешкой жену Мерий-Тотала, и она ожила. Бросился Мерий-Тотал к сыну старика и стал просить, чтобы он рыбешкой потер его нос.
— Если ты расскажешь, что случилось с твоим носом, то потру, — сказал сын старика.
— Когда я избивал жену, она исцарапала мне нос. Я проклял ее и сказал: «Да превратишься ты в льдину!»
Сын старика потер нос Мерий-Тотала рыбешкой, и нос стал прежним.
Сестра семерых братьев, пьющих людскую кровь, видела из окна башни все, что делал сын старика, спустилась вниз и сказала своим братьям:
— Благословите мое замужество и осушите чаши с вином. Нечего больше испытывать молодого человека.
Так сын старика женился на сестре семерых братьев.
18. Двадцать муталимов[100] и двадцать первый мулла
Записала М. Чапанова в 1977 г. на чеченском языке от М. Хацаева, с. Итум-Кале ЧИАССР.
Личный архив И. А. Дахкплъгова.
Жили-были двадцать муталимов, а двадцать первый был муллой. Среди них был один красивый муталим, исполнявший назмы[101]. Через некоторое время этот муталим умер. Похоронили его муталимы и, печальные, возвратились домой. Говорит им мулла:
— Он во всем превосходил нас, нет среди нас достойного его!
Но один муталим сказал, что он достоин его.
— Если так, то ты должен этой ночью положить на его могилу нож! — сказал мулла.
Муталим пошел ночью на кладбище, чтобы положить нож на могилу покойного. Как только он вошел на кладбище, все вокруг озарилось ярким светом. Тогда он стал громко произносить слова молитвы.
Вдруг на него набросилось какое-то чудовище с одним глазом. Но муталим не испугался и, продолжая произносить слова молитвы, схватил чудовище. Оно еле вырвалось, а в руках муталима остался башмачок.
Пришел муталим на могилу и увидел, что могила разрыта, а с лица покойника сдернут саван. Муталим понес покойника на речку, обмыл его, вновь захоронил и вернулся.
Наступил рассвет, и муталим увидел, что башмачок не простой, а золотой. Поутру муталимы и мулла спрашивают:
— Почему ты так долго задержался на кладбище?
Он не стал им рассказывать о случившемся, а сказал, что был в мечети на молитве и там уснул. Но одному из муталимов он рассказал обо всем и показал золотой башмачок. Этот муталим рассказал второму, второй — третьему, и все дошло до муллы. Обо всем узнал и народ.
В этом селе проживал один богатый эрмало[102]. Прослышал он обо всем и стал утверждать, что этот башмачок принадлежит ему, что, мол, с этим башмачком у него похищены многие другие вещи. Муталим ничего не мог доказать и пришлось обратиться в кхел. Судья
