надстройками и пристройками, отвоевывая квадратные метры у тротуаров, заползая верхними этажами на крыши соседних домов. Через многочисленные узкие проулки от здания к зданию перекидывались арки, на которых также ютились какие-то «голубятни», где жилые, с постиранным бельем, развешанным перед окнами, а где и торговые. Вся улица пестрела вывесками: «Мясная лавка», «Все для сада», «Трактир», «Ковры и ткани», «Электроприборы-2080», «Строим вместе», «Защити себя сам».
На последней вывеске Стас задержал взгляд, отмечая про себя целесообразность последующего визита в это заведение. Но позже. Сейчас единственными его желаниями были: смыть грязь, завалиться в кровать и спать так долго, как только получится, проснуться, сожрать чего-нибудь повкуснее и побольше, а потом… снова спать. Такие простые желания, способные доставить столько счастья.
Стас уже давно сделал вывод, основанный на собственном опыте, что легче всего счастье достигается после череды продолжительных, наслаивающихся одна на другую бед. И чем дольше, чем тяжелее черная полоса – тем светлее и приятнее полоса белая. Хотя, если рассмотреть все трезво и беспристрастно, соотношение черного и белого складывалось явно не в пользу последнего. Скоротечные мгновения счастья не окупали и десятой доли говна, выхлебанного перед этим.
«Рыболов и охотник», «Булочная», «Социализм. Вина, водка, самогонные аппараты», а вот и гостиница «Ока». Стас остановился, рассматривая слегка обшарпанное четырехэтажное здание по ту сторону дороги. Большие каркасные буквы на крыше, раньше, видимо, облицованные стеклом и подсвечивающиеся изнутри, сейчас были обиты фанерой и выкрашены давным-давно выцветшей краской, придающей вывеске тоскливый бледно-розовый цвет непростиранных бинтов. Облупившаяся местами желтая штукатурка фасада с серыми разводами подтеков по сторонам от худых водосточных труб также весьма старательно создавала вокруг себя атмосферу уныния и глубокой неизбывной печали. Радовали лишь целые оконные стекла да, пожалуй, еще крепкие на вид решетки.
Голубые ели у входа покачивались на ветру, грустно перебирая лапами, почти совсем растерявшими свою красивую сине-зеленую хвою. На скамейке под умирающим деревом удобно разместился какой-то забулдыга. Полулежа, облокотившись на локоть и подпирая рукой грязную нечесаную голову в романтично-философской позе, он не спеша отглатывал из бутылки и зачарованно глазел на голубей, копошащихся под елкой.
– Эй! Эй, дружище! – заорал алкаш, едва заметил Стаса, перешедшего дорогу и ступившего на тротуар. – Брат, помоги. А? Подкинь хоть пульку на опохмел.
– Какой опохмел? У тебя ж в руках вон.
– А на завтра? – расплылся алкаш в слюнявой беззубой улыбке.
– Шел бы ты лучше отсюда. Сейчас патруль загребет, угодишь в кутузку.
– Так это… – загоготал алкаш. – Я же только что оттуда. Откинулся, праздную. Полночи продержали всего, суки. Даже завтраком не накормили. Места у них нет, видите ли, – развел он руками, надувая давно не бритые щеки.
– Да, знакомо, – согласился Стас и вытащил ПБ.
– Э! Ты чего? – забеспокоился алкаш и осторожно перевел тело в вертикальное положение.
– Лови, – предохранитель щелкнул, затвор с лязгом отошел назад, и милостыня, блестя латунной гильзой, вылетела из экстрактора.
– О! Спасибо, братишка! – Алкаш поставил бутылку, упал на карачки и пополз за катящимся под скамейку патроном.
– Пожрать себе лучше купи.
Изнутри гостиница выглядела приличнее, хотя ожиданиям Стаса, рассчитывавшего увидеть в Муроме нечто из ряда вон выходящее, она все равно не отвечала. Взору его предстали бежевые крашеные стены с паутинкой трещин, отделанные снизу мореными деревянными рейками, зашарканный паркет, штопаный тюль с райскими цветами на окнах, обрамленных складчатыми зелеными шторами, фикусы в кадках по углам и невысокая полукруглая конторка администратора с сонным гражданином потрепанной наружности за ней.
– Добрый день, – поприветствовал его Стас.
– Добрый, добрый, – без энтузиазма ответил администратор, разглядывая посетителя.
– Комната с ванной есть? – продолжил Стас, перекатывая между пальцами серебряную монету.
Увидев блеск благородного металла, администратор оживился и стер с морды недовольное выражение.
– А как же! Есть. У нас тут гостиница, – произнес он гордо, – а не абы что. На какой срок планируете снять?
– На пару дней, а там посмотрим. Сколько за сутки?
– Четыре монеты плюс пять монет залога. Можно патронами. «Семерки» – четыре к одному, «пятерки» – шесть к одному, «маслята» – двенадцать.
– Не хреновые расценки.
– Без ванной на монету дешевле.
– Нет, без ванной не пойдет. Ладно. – Стас развязал кошелек и выложил на конторку тринадцать серебряных кругляшков. – Еда у вас тут имеется какая-нибудь?
– Конечно. Хотите в номер заказать? – Администратор достал блокнот с карандашом и приготовился записывать.
– Да. Говяжью отбивную, картошки вареной, только без гнили чтоб…
– Как можно?
– Капусты квашеной и пива две кружки холодного. Хотя нет, к черту пиво, водки давайте – графин на пол-литра и хлеба. Сколько там вышло?
– А боекомплектом, простите, каким располагаете? – уже с заметно большим уважением поинтересовался администратор.
– «Семерки».
– Тогда две монеты и три «семерки».
Стас выложил два кругляшка и, достав рожок, отсчитал три патрона.
– Еще мне простыня вторая понадобится.
Администратор смущенно замычал и поджал губу.
– Хозяин вообще-то этого не приветствует, не положено официально на территории… Но в доках, за стеной, есть весьма неплохое заведение с апартаментами.
Стас посмотрел вопросительно и после пятисекундного молчания благодушно улыбнулся:
– Не-е-ет, никого я водить сюда не собираюсь. Простыня именно мне нужна, мне одному. Ясно?
– А-а-а, понима-а-ю.
Что конкретно понимает этот гнусный тип, Стас уточнять не стал, да и наплевать было. Он расписался в регистрационной книге, взял простыню, ключи и отправился к своему номеру на третьем этаже.
Дверь Стаса порадовала – добротная, крепкая, никакой фанеры, замок солидный, с полпинка не вышибешь. В комнате обстановка была, мягко говоря, не роскошной, но вполне приемлемой, хотя цене, конечно, не соответствовала. Кровать, тумбочка, стол, два стула, небольшой шкаф и… Говоря про комнату с ванной, администратор не обманул, так как толковал это понятие дословно. Чугунный монстр с подведенными к нему варенными-переваренными трубами располагался справа от двери как неотъемлемый предмет интерьера, наводя на постояльцев ужас своими черными шершавыми боками и огромным темным пятном на полу, источающим тонкий, деликатный аромат плесени.
Стас бросил рюкзак в угол, повесил на стул жилет с курткой, встал посреди комнаты и внимательно обвел ее взглядом. Прямо над входом, почти у самого потолка, приютилась небольшая металлическая решетка вентиляционного канала, привинченная к стене двумя шурупами. Стас выглянул в коридор, убедился, что там пусто, и запер дверь, подтащил стул, залез на него, вытащил из кармана монету и, вставив ее ребро в насечку шляпки, вывинтил сначала один шуруп, а затем и второй. Аккуратно, стараясь не накрошить под дверь краски, он снял решетку и заглянул внутрь. Комната была угловая, канал, как и следовало ожидать, углубляясь на полметра, сворачивал влево, пробегая по всему коридору. Крысиного дерьма там не наблюдалось. От решетки до стены, что левой, что правой, было метра два, значит, до следующего поворота канала – четыре. Вполне достаточно.
Стас спустился, достал из рюкзака брезент, расстелил его на кровати, сложил в центр маузер, оптику,
