пальто. Из зеркала на Кобылина глянул солидный господин, которому не хватало только, пожалуй, очков в золоченой оправе, и он решил, что кепка вполне подойдет. Уже выходя из торгового центра, он купил тоненькую папку для документов из черной кожи. Взял ее под мышку, закутал горло длинным клетчатым шарфом и отправился домой.
Теперь, подходя к подъезду соседнего дома, он чувствовал себя превосходно. Новый облик ему удался — это Кобылин чувствовал всем сердцем. Чутье охотника подсказывало ему, что маскировка вышла хорошей и теперь все зависит только от его умения разговаривать. А вот тут удача могла ему изменить — Алексей никогда не умел играть словами. Но оставался шанс, что ему повезет.
У подъезда на длинной лавочке сидели две старушки. Они тихо и неторопливо переговаривались. Одна куталась в толстый мохнатый платок, накинутый прямо поверх старого пальтеца, другая, в красном китайском пуховике, сжимала в руках поводок, на бантик привязанный к ошейнику болонки, заросшей шерстью так густо, что теперь напоминала шерстяной клубок. И старухи, и собака, неподвижно сидевшая у лавочки, были густо засыпаны снегом, но исправно несли вахту у подъезда.
— День добрый, — поздоровался Алексей, останавливаясь у лавочки.
— Добрый, добрый, — подтвердила хозяйка болонки, подслеповато щурясь на гостя.
— Можно задать вам несколько вопросов? — осторожно спросил Кобылин.
— А ты кто такой будешь? — тут же откликнулась вторая старуха, натягивая намокший от снега платок на плечи. — Из милиции, что ль, а?
— Я из газеты нашего района, из «Опоры», — охотник улыбнулся, отчаянно надеясь, что старухи не признают в нем алкаша Кобылина из соседнего двора.
— Как звать? — грозно осведомилась старуха в платке.
— Виктор Кочергин, — представился Алексей, прикоснувшись рукой к козырьку кепки. — Можно присесть?
Не дав старушкам времени на ответ, он смахнул рукой снег с краешка скамейки и сел рядом, уложив папку на колени. Затея имела все шансы на успех — местная газетенка, набитая рекламой и глупыми статейками из трех абзацев, регулярно появлялась в ящиках всех жильцов, и ее название было знакомо всем обитателям района.
— Ишь ты, — отозвалась старуха с платком. — А документ есть?
— Нет у нас документов, — отозвался Алексей, — мы на общественных началах. Бесплатно делаем газету и бесплатно распространяем.
— Погоди, Иванна, — подала голос хозяйка болонки. — Тебе что нужно-то, милок?
— Да хотел насчет вашего соседа узнать, Головина, который из сто шестой.
— Так преставился он на днях-то, — перебила его бабка в платке. — Помер, царство ему небесное!
— Вот-вот, — подхватил Алексей. — А милиция-то, говорят, плохо работала? Бросили старика в квартире, не приезжали долго, тело родственникам не выдавали.
— Точно, — насупилась Ивановна. — Шныряли тут три дня, говорят, пропал Вася, а куда пропал, чего…
— Нашли ж его, — перебила хозяйка болонки. — И дочке, говорят, сообщили…
— Это ж когда? — взвилась обладательница платка. — Кто говорит?
— Да Петровна с утреца участкового встретила, он и сказал…
— Что ж ты молчала, дура, я же спрашивала тебя с самого утра!
— Э, — вмешался в начинающуюся ссору Кобылин. — Погодите! А что милиция? В тот день, когда нашли Головина, что там было, раньше? На милицию жалобы есть?
Это был ошибочный ход. Обе старушенции переключились на самозваного корреспондента и завалили его жалобами. И на милицию. И на коммунальные службы. И на соседей, начальника районной управы, и так вплоть до Чубайса. Алексей попытался вернуться к тому вечеру, когда нашли и тут же потеряли покойника Головина, но его жалкие попытки были решительно отметены в сторону как малозначащие. Кобылин, отчаявшись выудить из потока жалоб, перемежавшихся воспоминаниями о Союзе, хоть крупицу полезной информации, поддакивал старухам и пытался придумать, как отступить из словесного боя без потерь. Инициативу он потерял, оставалось лишь бежать.
Спасение пришло неожиданно — в лице старичка, распахнувшего дверь подъезда и важно ступившего на крыльцо с видом барина, вернувшегося в родную усадьбу. Обнаружив баталию у родного порога, он изменился в лице, переложил большой черный пакет с мусором в другую руку и решительно ринулся в бой.
— Что орете, бабы? — грозно осведомился. — Чего на пацана насели, а?
Кобылин обернулся к старику. Тот возвышался у лавки — с непокрытой седой головой, заросшей седой же щетиной, но грозный, как громовержец. Одет он был в зеленый китайский пуховик, от вида которого у Алекса защемило сердце — куртка казалась братом-близнецом его собственной, что пала в неравном бою с зомби.
— То корреспондент, Кузьмич, — отозвалась бабка в платке. — Жалобы вот собирает.
— Корреспондент, — насмешливо передразнил старик, щурясь на Кобылина. — Жалобы собирает…
— Да он насчет Васи спрашивал, — призналась хозяйка болонки, — а мы ему про тех иродов из сто девятой.
— Ироды и есть, — подхватила Ивановна. — Они ж вчера чего учудили…
И на ошеломленного Кобылина вновь обрушился словесный поток, он и дух не успел перевести.
— Ша, — рявкнул Кузьмич, — а ну, примолкли, балоболки! Тихо, бабоньки, хватит шуршать, аж уши заложило.
Старухи, видно уважавшие старика, примолкли.
— Вот и ладненько, — важно отозвался тот. — Ну-ка, корреспондент, пошли со мной. Помоги старику.
Кобылин ухватился за спасительное предложение и вскочил на ноги, чуть не обронив папку. Ивановна тут же вцепилась ему в рукав.
— Все запомнил, Витя? — спросила она. — Всю правду напиши, как есть!
— Напишу, все как есть, — обалдело пообещал Кобылин, решив, что был первый и последний раз, когда он представился корреспондентом.
— Ты иди с Кузьмичом-то, — посоветовала хозяйка болонки. — Он с Васей-то дружил.
Кобылин торопливо раскланялся со старыми каргами и бросился догонять Кузьмича, что успел выйти на дорогу. Старик, обернувшись к охотнику, бесцеремонно всучил ему пакет с мусором и зашагал дальше.
— Тут недалече, — сухо бросил он, доставая из кармана цветастый пластиковый кисет с табаком. — До помойки дойдем.
— А мусоропровод? — потрясенно спросил Кобылин.
— Опять забился, сука, — посетовал старик. — Уже месяц носим вон к тем бакам. Ну, хоть забирают машиной, и то ладно.
Кобылин поежился. Ему было немного не по себе под взглядом старика — тот словно видел его насквозь. Он пристроился рядом с Кузьмичом, стараясь идти вровень с ним. А тот достал из кармана куртки белую полоску бумаги и ловко, в пару движений, свернул папиросу.
— Так чего ты насчет Васи-то хотел узнать? — спросил он, доставая коробок спичек.
— Да вот, — развел руками Кобылин. — Хотел узнать, не было ли чего подозрительного в тот вечер. А то милиция глупости говорит. Тело потеряли, тело нашли, сатанистов каких-то поминают.
— А чего ж, — отозвался Кузьмич, затягиваясь папиросой. — Сатанисты, они нынче везде, куда ни плюнь.
В подтвержденье своих слов он смачно харкнул в сугроб — так убедительно, что Кобылин вздрогнул, невольно ожидая появления из сугроба сатаниста — с черепом в руке и вилами.
— Помер Вася, — продолжал старик. — Сердечко пошаливало, вот и все. А потом, верно, потеряли его. Вышел наш Палыч за куревом, вернулся — а нету Васи. Но, говорят, нашли в соседнем районе. Нам-то не говорят, ну, может, дочке подробности расскажут, когда появится.
