— Что будем делать? — прошептала Фиар (после того, как короткий щелчок со стороны экрана будто дал понять: связь пока отключили).
— И что за 'двойной шифратор'? — спросил Джантар. — Я слышал, они между собой говорили: 'чтобы исключить всякий гипноз'…
— Понятия не имею, — немного подумав, ответил Итагаро. — Но как боятся 'колдовства' с нашей стороны… И тут вся охрана — где-то далеко…
— Но думаете, мы им действительно нужны с нашими способностями? — тревожно предположил Ратона. — Или…
— Надо быть готовыми ко всему, — согласился Итагаро. — И в разговоре возможны всякие провокации: игра на наших судьбах, судьбах семей, предположениях о том, чего мы не можем знать, и всё такое…
…И тут серый фон экрана — вдруг сменился видом комнаты с массивным чёрным креслом за краем стола, и рядами полок или шкафов с книгами на заднем плане. Изображение было неподвижным, но странно мерцало. Наверно, так работал 'двойной шифратор'…
— Подождите, у нас неполадки, — тоже странно прерывисто прозвучало с экрана. — Идёт статичный кадр…
— Слушайте, а не может быть просто обман? — прошептал Итагаро.
— И я думаю… — подтвердил Лартаяу. — Не странно ли: сам премьер-министр…
— Но главное: на нас — никакой вины, — прошептала Фиар. — Ни перед своей совестью, ни перед всем нашим человечеством…
'И — нет же, — подумал Джантар. — Но с ним об этом как говорить…'
И тут…
Внезапно, безо всяких предупреждений — в кресле на экране появился, как бы возникнув из ничего, знакомый им всем по фотографиям премьер-министр Лоруаны, Сириола Адахало. Хотя и тут изображение казалось статичным, но будто 'струящимся' по экрану…
'И я не чувствую ничего особенного? — вдруг понял Джантар. — Или… не верю, что это он?'
— Так это вы и есть? — голос прозвучал сухо и безжизненно. — Вы, которые совершили такое?
'Ну и шифратор… Так боятся нас… Но что будет дальше?'
— Мы совершили? — ничуть не смутилась Фиар. — Или задумал и совершил кто-то другой — а мы оказались лишь орудием? Или — ложным следом, отвлекающим внимание на себя? Теми, кого станут ловить и допрашивать, когда кто-то уже сделает своё дело?
— Что ж, может быть… — так же сухо, неестественно прозвучал ответ. — Но вы хоть сами осознаёте, что случилось? И что это может означать для человечества?
— Как-то ещё не вполне, — призналась Фиар. — Хотя нам много говорят о возможных страшных последствиях…
— А то, кем вы теперь объективно являетесь? И на каком уровне будет решаться ваша судьба? Или хотя бы — с кем сейчас говорите?
— Мы понимаем, кого видим на экране, — не смутилась Фиар и тут. — А. объективно… кем являемся? И что, собственно, сделали сами?
— Вольно или невольно, но вы участвовали в разглашении тайны, способной погубить всю человеческую культуру, — всё так же безэмоционально ответил голос с экрана. — И тут уже не проходят никакие оправдания. Вы можете понять хотя бы это?
— Но в чём вина невольного орудия? — переспросила Фиар. — И чем эта информация может погубить наше человечество?
— А вы думаете, что вы, дети, способны это понять? Да, кстати — вы ещё не задавали себе вопроса: почему для столь чудовищного злодеяния кто-то выбрал именно вас?
— Трудно сказать, — ответила Фиар. — Может быть — наши способности, может быть — то, как сложились наши судьбы…
— А может быть — ваша самоуверенность? Может быть — то, что вы считаете себя достойными узнать и способными понять то, что не дозволено другим?
— Но чем так опасно то, что мы узнали? — в который раз спросила Фиар. — Почему никто не в состоянии толком объяснить нам это?
— Знаете что — с вами, детьми, я обсуждать такое не собираюсь. Вы всё равно не поймёте. Для этого надо быть взрослой, зрелой личностью — а не теми, кем являетесь вы, при всём вашем раннем уме и особых способностях…
— Вот так вы, взрослые, всегда, — ответила Фиар с поражающим Джантара самообладанием. — Даже когда решается чья-то судьба — или судьба всего мира. Даже тогда подросток должен помнить, что он — низшее существо… Но разве и мы — не часть этого мира? И у нас нет права на своё мнение — если мир действительно в опасности? И… от нас даже ничего не требуется — чтобы что-то исправить, отвести угрозу? В чём, возможно, и могли бы пригодиться наши способности?..
— Ах, вот как уже ставите вопрос… Но как же с вашей собственной виной, с ответственностью за то, что вы сделали?
— Ответственностью за что? Какие конкретно действия или, может быть, ошибки? — не сдавалась Фиар. — И вообще, что важнее: уберечь человечество от грозящих ему бед — или осудить кого-то, даже неважно, виновного ли?
'Точно… — понял Джантар. — Думали взять на испуг фактом разговора с премьер-министром. На такой оборот — не рассчитывали…'
— Нет, скажите уж тогда вы: что, по-вашему, будет теперь с моралью общества, с теми легендами, мифами, на которых она держалась? — вдруг спросил по-прежнему ровный и сухой голос с экрана — и Джантара словно ударило изнутри, он на миг потерял равновесие. Вопрос сошедшего с ума 'консультанта' — в устах премьер-министра!
— Но зачем нужны мифы, которые не отражают существующую реальность? — вырвалось тоже как тогда (и его будто обдало жаркой волной, едва это понял). — И что за мораль, способная рухнуть только от этого?.. — скорее по инерции добавил Джантар, уже совсем не понимая, что думать о происходящем.
— Хотя мы понимаем: не такого контакта с иным разумом веками ждало наше человечество, — добавил Лартаяу. — Но и то, казалось бы — что скрывать? Просто — встреча двух культур одной планеты…
— Тем более, иной план строения организма членистых известен веками, — напомнил Итагаро. — И это — не такая неожиданность для нашего человечества…
— Нет, а всё вместе? — возразил голос с экрана. — Если это не просто членистые, если — такие люди? И с существами, у которых такая физиология, придётся иметь дело как с людьми?
'Всё, как поняли сразу, — подумал Джантар. — Только поверить не могли…'
— Да, мы уже думали, — ответила Фиар. — Хотя разве… ожидая контакта с иным разумом — имели в виду только биологических двойников?
— И вся недавняя фантастика полна подобным, — добавил Талир. — Разумные грибы, водоросли… А как до дела…
— Нет уж, давайте оставим общую дискуссию, — неожиданно резко прервал его голос с экрана, будто Адахало (или тот, кто говорил от его имени) не был готов к обсуждению этой темы. — И вернёмся к тому, что с точки зрения закона всё-таки совершено преступление — а с точки зрения человеческой морали и истории оно беспрецедентно чудовищно…
— Во всяком случае, мы ничего чудовищного не совершали! — снова не выдержал Джантар. — Если не считать таковым чужое внушение и шок от всего пережитого! А сам этот план, это внушение — тайна и для нас…
'Однако не делаем ли мы глупость — говоря неизвестно с кем как с премьер-министром? — снова подумал он. — Когда надо было просто бежать?'
— Да, с вашей стороны — было просто нездоровое любопытство, — уже явно презрительно ответил голос с экрана. — Любопытство детей, которые решили, что им можно знать больше других…
