то дирижабль! И — насколько всё было надёжно, продумано? А точных данных, технических характеристик — никаких… Все понаслышке знают эту историю, как символ роковой попытки человечества сунуться «не туда» — и только…
— Известная легенда, но запретная тема для серьёзного обсуждения, — согласился Лартаяу. — И обсуждают только: что будет, если на всех станет не хватать ресурсов, продовольствия, самого места на планете… А вдруг вправду кто-то вообразит: уже пора решать, кто больше достоин жизни, а кто меньше? И как раз школьная программа построена так, что у «физически развитого» дебила всё в порядке, он её успешно проходит — а особорежимнику как бы не по силам то, с чем справляется дебил? И выносливый дурак будет заседать в какой-то комиссии, определяя степень нашей неполноценности в плане выживания человечества, которое не может обеспечить всех? А опытом страны, успешно решающей эти проблемы, воспользоваться нельзя! Хотя подождите… — спохватился Лартаяу. — Чхаино-Тмефанхия тоже участвовала в проекте! Так… не тут ли причина: расхождения по поводу какой-то тайны Западного континента? Но что тогда за тайна — и кто на что способен пойти, чтобы тайны никто не коснулся?
И снова настала тишина — но уже будто зрело новое понимание чего-то, какая-то новая решимость…
Но… наяву, в реальной жизни? Из-за некой тайны Западного континента — вопреки всем историческим циклам, тенденциям развития человечества — из ничего придуман тупой, насильственный кризис, замаскированный под формально благие намерения: снисхождение к бедным, слабым, отсталым, каким-то меньшинствам? А истинная цель — лишь отвлечь внимание от тайны? Ради этого власти Лоруаны пошли на риск одичания целых поколений, лишив общество всякой перспективной цели, провоцируя взаимную неприязнь стран, народов? Что за тайна могла заставить пойти на такое? Что за «высшие» цели, идеи — важнее самой цивилизации, самого человечества Фархелема?..
— Да, это слишком серьёзно… — наконец услышал Джантар приглушённый голос Герма. — И надо всё хорошо продумать, проверить…
— Подождите… — Ратона что-то вспомнил. — Герм, где у тебя та книга? С намётками проектов будущего? Тогда будущим была и эта экспедиция — и там что-то есть о ней!
— Я понял, о какой книге речь, — ответил Герм, — Там, где и была, никуда не перекладывал…
Ратона быстро встал и вышел. Было слышно, как он открыл дверь в коридоре, что-то отодвинул уже в другой комнате — но не прошло нескольких мгновений, как он вернулся с книгой в тёмно-зелёной обложке.
— Вот, нашёл, — он протянул Герму книгу, уже раскрытую на нужной странице. — Хотя и тут об этом проекте совсем немного, но смотри: «…дополнительная газовая ёмкость будет предназначена для регулировки высоты полёта дирижабля посредством изменения температуры содержащегося в ней воздуха…»
— Ну, так — дополнительная, — ответил Герм. — Всё верно: она для регулировки подъёмной силы дирижабля, и соответственно, высоты полёта…
— Да, но это — воздушная ёмкость! А теперь взгляни сюда, — Ратона, склонившись над Гермом, указал место на странице. — «…Основную газовую ёмкость предполагается заполнить…» чем? Гелием! Так что взорвалось: воздух или гелий? Если именно газовая ёмкость — а не какой-то топливный бак?
— Но это был только проект… — без уверенности попытался возразить Герм. — Потом, на практике, могли найти иное решение. Например, заполнить ёмкость водородом — который и взорвался… Но раз уж мы вышли на эту проблему — давайте искать в литературе всё, что можно. Правда, что посоветовать тебе, — обратился Герм к Джантару, — на что настроиться… Портретов участников экспедиции — и то нигде нет…
— А пока быстрее смотрите распечатки, — напомнил Итагаро. — Или даже не буду брать их с собой, оставлю у тебя. Нам с Минакри и Талиром ехать на ту окраину…
Джантар спохватился, что видел ещё не все распечатки — и протянул руку, чтобы взять оставшиеся. Но и тут хватило нескольких беглых взглядов, чтобы понять: самое главное Минакри уже прочёл вслух. И Джантар отдал листы Фиар и Талиру…
— Да, пора идти, — Минакри тоже встал. — Подросток на вечерней улице — сами понимаете. Да ещё на такой окраине. Это раньше без страха ходили и ночью…
— И мне удобнее автобусом, с вами, — ответил Ратона, возвращаясь из соседней комнаты, куда успел отнести книгу. — Так подъезжаю к самому дому, а от вагона — идти через мост.
— А мне ближе от вагона, — встал и Донот. — В центр, по эту сторону моста. И всё-таки — неужели и нам нельзя сослаться на «своеобразие»? Почему терпим целые окраины такого сброда?
— Мы же не полноправный регион, только автономия… — вздохнул Итагаро. — Регион создаётся под что: определённую религиозную веру. А это обычаи, обряды, массовые действа, и главное — божество, которому поклоняются. Что можем представить в таком качестве мы — если сразу, изначально, имели понятие, что такое звёзды, планеты, физические поля, эволюция живой материи, а не выдумывали мифы? А легенды, как открывали свойства лекарственных растений, строили каменные обсерватории, прозревали умом на уровень атомов и молекул — не подходят. Как и знание о природных духах, память о «людях дальних миров»… Что, наскоро придумывать, например, какие-то молитвы, Мировому Пульсу, Красным и Голубым Лучам? Или мифологические сюжеты: как решили сложиться в Спираль Жизни четыре её звена, или воевали между собой армии фотонов и гравитонов, или белых и красных клеток крови, или Тарменех выходил замуж за Эян, но потом развёлся — и отсюда, каким-то образом, его фазы? Видите, не так представляем мир, как другие — и своеобразия нам не полагается… Что, пойдём?..
Герм лишь молча открыл дверь — и вышел в коридор. И никто больше не произнес ни слова. Все так же молча, в тишине, последовали за Гермом — а затем стали спускаться вниз. И Джантар вдруг подумал: спускаются они по этой лестнице уже другими, не теми, что поднимались по ней всего час назад. И даже не просто больше узнав друг о друге — прикоснулись к тайне, приоткрыв такое, что почти невозможно осмыслить сразу. Но и тревоги, страха почему-то не было — лишь чувство грани, порога, чего-то раскрывающегося, развёртывающегося перед ними. Тайна уже захватила, увлекла их…
13. Путь к тайне
— Джантар ещё спит? — донёсся голос Фиар. — Странно, а мы наслушались друг от друга такого, что думали, всю ночь не уснём…
Джантару показалось: лишь в этот момент он полностью проснулся — хотя и перед тем уже о чём-то думал. Но вот о чём — почему-то не мог вспомнить. Будто стёрлось из памяти на самом переходе грани между сном и реальностью…
Хотя кажется, и было — что-то из того, о чём говорили вчера… И он тоже долго не мог уснуть — пытаясь вспомнить и настроиться хоть на что-то, связанное с той экспедицией (правда, сам не представляя, что ожидает увидеть), пока наконец не уснул, и не увидел во сне дирижабль, летящий над морем — и кажется, это было единственным, что он помнил теперь из сна. Или нет… Осталось ещё смутное чувство прикосновения к чему-то грозному и опасному — о чём как-то не думалось вчера, в порыве неустоявшихся мыслей и чувств, которым трудно подобрать название. Не думалось о риске уже самой попытки прикоснуться к подобной тайне, о последствиях для них самих и их близких. Тогда даже не возникло этой мысли — но теперь…
Резкий вздох или вскрик вырвался у Джантара на волне внезапного тоскливого ужаса — и он судорожно рванулся на кровати даже прежде, чем открыл глаза. Но и открыв, в первое мгновение он не смог сообразить, где находится — почему-то не узнав комнату на втором этаже дома, который вчера сняли на лето, тогда ещё не зная, чей он… (Хотя конечно: он видел эту комнату всего раз, вечером, когда ложился спать — а сейчас она была залита ярким утренним светом Эяна.) Но главное: уже здесь, почему-то снова в
