зашли в свинарник. Повсюду валялись остатки еды, мусор и старые газеты, но главным образом пустые бутылки.
— Хедда? — Йоста осторожно прошел подальше и покричал. Ответа по-прежнему не последовало. — Я обойду дом и поищу ее, — сказал Йоста, и Патрик смог лишь кивнуть. У него не укладывалось в голове, как можно жить в таких условиях.
Через несколько минут Йоста вернулся и кивком позвал Патрика идти за ним.
— Она лежит в постели. В отключке. Придется привести ее в чувство. Поставишь кофе?
Патрик стал растерянно оглядывать кухню, но в конце концов ему удалось отыскать банку растворимого кофе и пустую кастрюлю. Ее явно в основном использовали для кипячения воды, поскольку, в отличие от остальной кухонной посуды, она казалась относительно чистой.
— Ну-ну, давай идем. — Йоста вошел на кухню, волоча нечто, смутно напоминавшее женщину.
Послышалось какое-то бессознательное бормотание, но Хедда сумела, вполне прилично передвигая ноги, добраться до стула, на который ее нацелил Йоста. Она тяжело плюхнулась на сиденье, положила руки на стол, сразу уронила на них голову и захрапела.
— Хедда, не засыпай, ты должна проснуться. — Йоста осторожно потряс ее за плечо, но безрезультатно. Он кивнул на стоящую на плите кастрюлю, в которой как раз закипела вода, и произнес лишь одно слово: — Кофе.
Патрик поспешил наполнить чашку, показавшуюся ему наиболее чистой. Наливать себе у него желания не возникло.
— Хедда, нам надо с тобой немного поговорить.
В ответ донеслось невнятное бормотание, но потом хозяйка медленно распрямилась, чуть покачиваясь на стуле, и попыталась сфокусировать взгляд.
— Мы из полиции Танумсхеде. Патрик Хедстрём и Йоста Флюгаре. Со мной ты уже несколько раз встречалась. — Йоста отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы до нее хоть что-нибудь дошло.
Он жестом показал Патрику подойти, и они оба уселись за кухонный стол напротив Хедды. Клеенка на столе, когда-то белая с маленькими розочками, сейчас была вся в крошках, остатках еды и жире, поэтому рисунок почти не просматривался. Столь же трудно было и догадаться, как в свое время выглядела Хедда. Алкоголь сделал ее кожу грубой и морщинистой, все тело оплыло толстым слоем жира. Волосы, вероятно когда-то светлые, а теперь совершенно седые и давно не мытые, были небрежно собраны на затылке в хвост. Дырявую кофту ее обладательница, по всей видимости, покупала давно, когда фигура ее была постройнее: кофта сильно обтягивала Хедде плечи и едва сходилась на груди.
— Какого черта… — Слова опять перешли в неразборчивое бормотание, и она принялась раскачиваться на стуле.
— Выпей кофе, — на удивление мягко предложил Йоста и пододвинул чашку так, чтобы та попала в поле зрения Хедды.
Она покорно подчинилась, подняла дрожащими руками маленькую фарфоровую чашечку и заглотнула сразу все содержимое. Потом резко отпихнула чашку, и Патрик поймал ее, когда та уже почти падала со стола.
— Мы хотим поговорить о несчастье, — сказал Йоста.
Хедда с трудом подняла голову и сощурилась в его сторону. Патрик решил помолчать и предоставить вести разговор Йосте.
— О несчастье? — переспросила Хедда. Ее тело, казалось, обрело на стуле более устойчивое положение.
— Когда погибли дети. — Йоста не отрывал от нее взгляда.
— Я не хочу об этом говорить, — пробормотала Хедда, отмахиваясь.
— Нам это необходимо, — настаивал Йоста все тем же мягким тоном.
— Они утонули. Все тонут. Знаете, — Хедда помахала в воздухе пальцем, — знаете, сперва утонул Готфрид. Собирался наловить макрели, а нашли его только через неделю. Я неделю прождала его, хоть в тот же вечер, как он ушел, знала, что Готфрид больше к нам с детьми не вернется. — Она всхлипнула и, казалось, мысленно перенеслась на много лет назад.
— Сколько тогда детям было лет? — спросил Патрик.
Хедда впервые взглянула на него.
— Детям? Каким детям? — Вид у нее стал растерянным.
— Близнецам, — пояснил Йоста, заставив ее вновь перевести взгляд на него. — Сколько близнецам тогда было лет?
— Два года, почти три. Настоящие сорванцы. Я управлялась с ними только с помощью Готфрида. Когда он…
Голос вновь оборвался, и Хедда принялась озираться. Ее взгляд остановился на кухонном шкафу. Она с трудом поднялась, дотащилась до шкафа, открыла дверцу и достала бутылку водки «Эксплорер».
— Хотите выпить? — Хедда показала им бутылку и, когда оба замотали головами, рассмеялась. — Вам повезло, ведь я даром ничего не даю.
Ее смех больше напоминал кудахтанье. Она взяла бутылку с собой к столу и снова села. Утруждаться искать стакан она не стала, а просто поднесла горлышко ко рту и принялась пить. Патрик почувствовал, как у него при одном взгляде запершило в горле.
— Сколько было лет близнецам, когда они утонули? — спросил Йоста, но Хедда его, похоже, не услышала, лишь смотрела перед собой невидящим взглядом.
— Она была благородной, — немного погодя пробормотала Хедда. — Жемчужное ожерелье, пальто и все такое. Благородная дама…
— Кто? — спросил Патрик, чувствуя, что у него просыпается интерес. — Какая дама?
Однако Хедда, похоже, уже сбилась с мысли.
— Сколько лет было близнецам, когда они утонули? — еще отчетливее повторил вопрос Йоста.
Хедда повернулась к нему, поднося бутылку ко рту.
— Близнецы ведь не утонули? — Она снова приложилась к бутылке.
Йоста бросил на Патрика многозначительный взгляд и с нетерпением склонился вперед.
— Близнецы не утонули? Куда же они подевались?
— Как это не утонули? — Во взгляде Хедды вдруг мелькнула насмешка. — Конечно, близнецы утонули, да, конечно, утонули… — Она продолжала пить, и глаза у нее все больше мутнели.
— Хедда, как все было? Утонули они или нет? — Йоста слышал в своем голосе отчаяние, но оно, казалось, только глубже погружало Хедду в туман. Теперь она уже не отвечала, а лишь мотала головой.
— Подозреваю, что больше мы ничего не добьемся, — с сожалением сказал Йоста.
— Да, боюсь, ты прав, надо попробовать как-то иначе. Может, стоит тут немного поосмотреться.
Йоста кивнул и обратился к Хедде, у которой голова уже опять клонилась к столу.
— Хедда, можно мы немного посмотрим твои вещички?
— Ммм, — только и ответила она, засыпая.
Йоста подставил к ней вплотную стул, чтобы она не свалилась на пол, а потом принялся вместе с Патриком обыскивать дом.
За час им ничего найти не удалось. Повсюду обнаруживался только хлам, хлам и еще раз хлам. Патрик сожалел, что не прихватил с собой перчатки, и ему казалось, что у него чешется все тело. В доме не имелось никаких признаков того, что в нем когда-то жили дети. Очевидно, Хедда избавилась от всего с ними связанного.
У Патрика в голове звенели ее слова о «благородной даме». Они не отпускали его, он сел рядом с Хеддой и попытался мягко вновь привести ее в чувство. Она неохотно распрямилась, правда, голова сперва откинулась назад, но потом Хедде удалось зафиксировать ее в вертикальном положении.
— Хедда, ты должна мне ответить. Благородная дама, твои дети у нее?
— Они так озорничали. А мне надо было только уладить в Уддевалле кое-какие дела. Заодно пришлось купить еще выпивки, все закончилось, — пробормотала она и посмотрела в окно на сверкающую под весенним солнцем воду. — Они все проказничали. И я так устала. А дама была благородной. Такой доброй. Она сказала, что может их забрать. И я ей их отдала.
