— Стой, якорь тебе...
Плачет кошка, плачет маленькая Цилла, горят свечи, четыре пламенных язычка, четыре луны, мертвое дерево, ползущие камни. Кони не идут на мост, потому что метель. И холодно, потому что метель. Эйвону надо сбрить бороду, и он будет похож на человека, а Арнольду не поможет ничего...
— Мама! Мама, они ушли. Пойдем в спальню. Я тебе помогу. Мама!
— Я сама. Всё в порядке.
Они же что-то хотели. Зоя говорила... Зоя... Золото... Оно не злое... Ничье... Оно лежит. Ждет.
5
Прошмыгнуть через Бергмарк незамеченным может разве что зверь, не имеющий к тому же чести считаться достойной добычей. Хайнриху вряд ли представится возможность оказать услугу... Леворукому, но король, говоря о Дриксен, был откровенен. Так или иначе Медведь узнает про убийство и примется подсчитывать; выйдет, что Савиньяк знал правду и промолчал...
Тихий стук. Кто-то на галерее. В Олларии это могло быть опасным, в Алвасете это была бы женщина.
— Войдите.
— Вы всегда так поздно жжете свечи? — Супруга маркграфа спокойно прикрыла за собой дверь. Она была в том же платье, что и на ужине, только сняла почти все драгоценности.
— Пяти часов сна мне хватает.
— Целых пяти?
— Иногда трех. — Лионель запечатал письмо, но прятать не стал. — Сегодня я рассчитываю на большее.
Села, поправила волосы. Рудольф не допустил бы, чтоб у маркграфа была глупая жена, но ночами гуляют не только глупцы. Урфрида чуть-чуть улыбнулась.
— Вы ведь не были любовником Катарины Ариго?
— Я был капитаном охраны их величеств.
— Знаю. Любовником был Алва, мама мне говорила, но вы тоже могли.
— Нет.
— Почему? Боялись? Не хотели? Не любили? Вы удивлены моими расспросами?
— Нет.
— Тогда ответьте.
— Извольте. Нет.
— Не боялись. Не хотели. — Она говорила чуть нараспев. — Не любили.
— Ее величество испытывала те же чувства.
— К вам?
— Насколько мне известно, ко всем знакомым ей мужчинам.
— Вам неприятен этот разговор?
— Скорее непонятен.
— Мама была откровенна со мной перед свадьбой, то есть это я была откровенна с ней. Жена не слишком умного маркграфа должна знать, что нужно Талигу, и дать Горной марке наследника, способного видеть дальше охоты и войны. Я согласилась. Собственно, кроме меня, отдавать бергерам было некого, но я не соглашалась жить без радости. Будь вы любовником королевы, мне было бы проще, но я все равно предлагаю вам провести эту ночь со мной.
Да, красива. Да, умна. Да, откровенна. Да, ночами разгуливают не только глупцы, но и кошки.
— Обычно я рад стать первым, но не сейчас...
— Вы станете третьим. Я дважды гостила в Ноймаре и дважды бывала счастлива. Я умею радоваться и умею забывать. Они были женаты. Оба. Мне казалось, так лучше. Кстати, мой супруг делит ложе с одной из моих дам. Он хороший союзник, но ему по душе темные волосы. Вы поняли, о ком я?
— Я видел только одну брюнетку с браслетом.
— Да, это она. Мы подруги, настолько, насколько это возможно. Маркграф знает, что я знаю и молчу. Это делает его более понятливым в остальном.
— Вряд ли он поймет вашу нынешнюю прихоть.
— Он не узнает. Сейчас Иоганн или гладит черные волосы, или спит. Я знала, что когда-нибудь приду в гостевые покои, и нашла безопасную дорогу. Конечно, вы можете устать, можете хранить глупую верность, можете уважать диковатые обычаи... В конце концов, я просто могу вам не нравиться. Не нравятся же мне марикьяре!
— Я не храню верности, ни глупой, ни тем более умной. Проведенная с кем-то ночь становится изменой, только если вмешать в нее ложь. И да, мне больше нравятся светлые волосы, но если один из сыновей маркграфа будет похож на Леворукого, возникнут сложности.
— Сыновья маркграфа будут сыновьями только маркграфа. Эту часть договора я не нарушу. Наша ночь плодов не принесет.
Уже знает, что ночь будет. Любопытно, кто были те двое, то есть не любопытно.
— Фрида, почему-то мне кажется, что этот разговор вам нужнее того, что
— Отнюдь. Вам же не скучно, когда вы водите армии. Бергмарк ведет маркграф, я веду его... Отец с матерью вели меня, я выросла, мы поговорили и теперь идем вместе. Савиньякам с нами по дороге.
— Мы с Эмилем много говорим с матерью. Когда встречаемся. Поговорить с отцом, по-настоящему поговорить, я не успел.
— Знаю. Зато вы говорили с моим отцом, когда он отвозил маршала Арно в Сэ. Отец запомнил вас больше других... Даже больше графини. Вы не похожи на других Савиньяков. Почему?
— Я подумаю об этом. Завтра. Сказать вам, что у вас красивые губы?
— Скажите... И еще вам придется распустить шнуровку и сказать, что у меня красивые плечи. Впрочем, я еще могу уйти.
— Не можете. Иначе утром взаимная откровенность покажется тошнотворной. Нашим домам слишком по пути, чтобы мы могли себе это позволить. Прошу вас повернуться, сударыня. Я займусь вашим платьем.
Глава 7
1
