— Меня контузили на «Ноордкроне», а не в Зюссеколь. Значит, люди Бруно тоже в заговоре?
— Рихард и Максимилиан честные офицеры...
— То есть они в заговоре без Бруно?
— Заговор был против вас... И против кесаря! Все образуется, но... не сразу. Мой адмирал, меня ждут, я должен спешить.
— Хорошо, спеши. Встречаемся... Канмахер, где?
— Так что у Щербатой Габи...
— В бухте Щербатая Габи. Извольте не задерживаться, лейтенант...
Спасла Гудрун. Покидать столь желанные руки и тем более лезть в противную корзину кошка не желала, вот и вцепилась в одежду всеми когтями. Воевать с ней было не время, пришлось вылезать из лодки с урчащей зверюгой на руках. Это позволило рассмеяться и не сказать того, чего не говорят даже своим. Именно своим и не говорят.
Выбираясь из зарослей, Руппи оглянулся. Лодка с «негоциантами» уплывала вниз по течению. Через несколько минут она выйдет в Эйну. Олафа не станут искать на реке. И в Щербатой Габи тоже не станут...
3
Горожане стояли и смотрели на ворота. Человек двести, в основном женщины. Немолодые, добротно одетые, хмурые, они мало походили на расхватавших оружие слуг, встретивших Робера во дворе замка Эпинэ, зато Дору толпа напоминала — тот же болотный ненавидящий холод.
Дракко фыркнул и прижал уши: ему не нравились эти люди, но Робер безжалостно послал рыжего к казармам. Жеребец сменил тактику и попытался перейти в галоп, но кто считается с лошадьми? Шагом, глядя прямо перед собой и моля всех святых и демонов, чтобы толпа расступилась. Кто-то да помог. Первой подвинулась высокая женщина в рогатом чепце, затем красивый старик, это послужило сигналом — толпа медленно раздавалась перед отрядом и, скорее всего, смыкалась за последними всадниками. Эпинэ не оборачивался — смотрел вперед, но катившиеся перед грудью Дракко короткие тени и цокот копыт подтверждали: Жильбер и южане не отстают, а вот хозяева открывать не спешат. Это было плохо, но не так, как если б над стенами торчали дула мушкетов.
Мевен требовал взять сотню, Карваль навязывал себя, Робер отправился с привычным эскортом. Непривычный рванул другими улицами, чтобы вмешаться, если потребуется, если все, что почти удалось, пойдет прахом.
Скрипнули и чуть приоткрылись ворота: Халлоран все же не совсем... А что «совсем»? Такие не трусят; струсь полковник, ворота стояли бы открытыми настежь, а несчастные конники болтались на фонаре!
— Смерть насильникам! — провизжало за спиной. — Смерть убийцам!
— На фонарь! — отозвалось сбоку.
Накликал он с этим фонарем. Проклятье, при Альдо люди в собачьи стаи не сбивались! Стреляли с крыш, это случалось, выкрикивали из толпы то здравицы, то оскорбления, малевали на стенах, но не рычали.
— Насильников на фонарь! — На фонарь... На фонарь... На фонарь... Звуки чавкают, будто конь идет по раскисшей глине. «На фо-нарь» — копыто тонет в грязи. «На фо-нарь» — грязь отпускает коня и всадника. Ненадолго... На фонарь, на фонарь, на фонарь...
— Монсеньор. — Осанистый торговец загораживает дорогу. Лицо знакомое и растерянное. — Монсеньор, мы не уйдем... Пока не добьемся справедливости. Мы ждем суда, монсеньор! Вашего суда над убийцами и насильниками...
Негоциант. Из выборных. Приходил с такими же, благодарил и заверял. Теперь бедняге неудобно и страшно. Между двух огней всегда так.
— Смерть убийцам!
А вот и старуха. Надо полагать, та самая. Вцепилась одной лапой в плечо женщины помоложе, другой тычет вперед и орет про фонарь. Взмокший Дракко норовит попятиться, выборный отводит взгляд. В Олларии Проэмперадор не боится ездить по улицам. В Олларии горожане не воюют с гарнизоном, а гарнизон — с горожанами.
— Отдайте нам их!..
— На фонарь!
— Монсеньор, мы требуем суда!
«Требуем»... Раньше благодарили и просили. Допустим, благодарить особо не за что, но от мародеров, от настоящих мародеров их прикрывали и парни Халлорана!
— Вы уверены в обвинениях? — Сдерживать пляшущего Дракко все труднее, и все больше хочется отпустить поводья и выхватить пистолет.
— На фонарь!
Старуха щурится, будто закатная тварь... Как графиня Савиньяк... Подается вперед, шевеля губами. Подается вперед и вся толпа. Люди Пуэна совсем близко, достаточно махнуть шляпой.
— Монсеньор, справе...
— Хорошо. Ждите. Здесь ждите. Очистить проезд!
Если не получится, придется... По-хорошему не понимают. Поймут по-плохому.
— Отдайте... Отдай... Дай... Дай... Дай...
— Лэйе Астрапэ, с дороги!
В казармы Робер въехал шагом.
Глава 7
1
К осаде полковник подготовился неплохо. Как и к прорыву. Даже костры сложил и котлы над ними повесил. Смолы не нашлось, но кипяток был. Это уже больше походило на родимый замок, только на дополнявшем картину каштане никто не висел. Пока. Робер спрыгнул с лошади, утер взмокший, как оказалось, лоб и заставил себя присвистнуть. Начало вышло правильным.
— Монсеньор, — удивился сперва показавшийся каменным Халлоран, — разве вас не предупредили?
— Что вы перешли на осадное положение? Нет.
— Я своих ребят не отдам!
— Не кусайтесь! — прикрикнул Эпинэ. — Вы уверены, что это не они?
— Да плевать мне кто! Я их не отдам.
— Плевать? Вы родом из Барсины?
— Что?!
Сколько страха на этом дворе, аж сапоги вязнут.
— Вы, — раздельно проговорил Робер. — Родом. Из. Барсины?
— Прошу простить... Монсеньор.
— Забудем. Вы ручаетесь за невиновность ваших людей?
— Да, Леворукий меня побери!
Может, уже побирает? Не полковника, так тех, кто торчит на площади. Сколько они будут ждать, прежде чем поднимут шум, на который сбежится в десять раз больше народу, а там один выстрел, и
