Снаймен — стройный, весь в черном (черт, а ведь черное в больнице и вправду неприлично, мелькнуло в голове Деона) — шел, подпрыгивая как на пружинах; Беннетт, почтительно склонив к нему голову, шагал рядом; еще мгновение — и они скрылись в предоперационной.
Деон поспешил за ними, задержавшись лишь за тем, чтобы взять шапочку, маску и надеть их, заученными движениями он на ходу завязал тесемки.
Больной лежал на каталке, подготовленный к операции, уже под наркозом. Деон окинул его взглядом и тут же отчетливо представил себе всю историю, точно увидел перед собой его личную карточку.
Дэниел Якоб Альберт Лабушань, возраст: восемнадцать лет. Занятие: ученик механика по двигателям. Жалобы: пулевое ранение в верхней части брюшной полости; самопричиненное; несчастный случай (?).
В карточке ничего не было сказано о безумных глазах отца, когда он рассказывал, запинаясь, как все случилось, снова и снова, повторяя всем, кто готов был слушать. У него осталась старая армейская «ли-метфорд», понимаете, винтовка такая, и он держал ее, понимаете, в шкафу, в гардеробе — она валялась там с незапамятных времен; нет, разрешения на нее у него не было, но он и не дотрагивался до нее — просто она лежала в гардеробе с коробкой патронов, ну, раз в году он вынимал ее, чтоб почистить и смазать. Когда Дэнни был еще совсем несмышленышем, ох, ему лет пять тогда было, мальчика застали с этой штукой — ребенок нашел ее и решил с ней поиграть; он, конечно, задал ему трепку, да, выпорол его как следует, чтоб другой раз неповадно было, и не зря, потому как никогда больше Дэнни не притрагивался к этой винтовке, никогда, а тут вечером они с женой сидели слушали радио — они живут в Бельвиле, понимаете, и из дому редко когда выбираются… так вот, они сидели в шезлонгах и слушали по радио пьесу, они думали, Дэнни у себя в комнате, а потом услышали выстрел.
Он беспомощно переводил взгляд с Билла дю Туа на Деона и на палатную сестру, но старательно отводил глаза от неподвижного тела с лицом без кровинки на каталке рядом.
— Он выживет, доктор? — все спрашивал он. — Выживет?
Билл дю Туа коротко кивнул.
— Сделаем все, что можем.
Мужчина повернул к нему лицо и тоже кивнул, но сам не верил, его совсем не успокоили эти слова.
Это же старая армейская винтовка калибра.303, снова и снова повторял он, и Дэнни к ней не притрагивался с тех самых пор, когда однажды, совсем несмышленышем… Дэнни рос хорошим мальчиком, послушным и так старался в школе, хотя не все у него шло гладко — не каждому бог дал способности. Он никогда не доставлял им никаких неприятностей, не курил, не гулял с девушками и все такое, знаете. Произошел несчастный случай, правда? Ничего другого и быть не может. Просто несчастный случай, правда?
Дэниел Якоб Альберт Лабушань, восемнадцать лет. Кому придет в голову в его годы кончать жизнь самоубийством, выпалив себе в живот? Только Дэниел Якоб Альберт мог на это ответить.
Ну, а если они хотят получить ответ, следовало поторапливаться. Деон посмотрел на анестезиолога.
Солли Моррис (маска скрывает лицо, но не черты человека. Ярко выраженный семитский тип. Приземистый, сильное тело боксера-тяжеловеса, черные волосы на руках) спокойно работал у своих приборов в изголовье каталки, занятый только ими, словно никого другого, кроме него, и не было в комнате. Он мурлыкал себе под нос, чуть слышно «Колыбельную» Брамса, такая уж у него была привычка — напевать за работой. Началось все с шутки, а потом вошло в обычай, и теперь никто уже не обращал на это внимания. Билл стоял у каталки и явно нервничал — это было видно по рукам, находившимся в постоянном движении. Отвечая на какой-то вопрос, он бросил через плечо взгляд на Беннетта. Говорил он очень быстро, проглатывая слова, — Деон уловил лишь часть того, что он сказал. Что-то насчет кровяного давления, которое снова упало ниже шестидесяти.
Один вид Билла, когда он входил в операционную, мог нагнать страху на кого угодно. Но все его волнение как рукой снимало в ту минуту, когда он подходил к столу. Деон знал, что это умелый хладнокровный хирург, и восхищался его мастерством.
Старина Снаймен вертелся вокруг да около, показывая всем своим видом, что он здесь не более чей гость, и вроде бы не замечал, как все расступаются перед ним. Но от его глаз не ускользала ни одна мелочь.
— Как вы находите, сэр? — спросил Беннетт.
Профессор жестом дал понять, что считает вопрос неуместным.
— Для меня ваше мнение имеет большое значение, — настаивал Беннетт.
Снаймен отбросил наигранное безразличие, как скинул бы испачканный после операции халат. Он сделал шаг вперед и наклонился над больным. Солли Моррис прикрепил к носу больного кусочком пластыря трубку для внутритрахеальной вентиляции, продолжая при этом мурлыкать.
Профессор Снаймен выпрямился, упершись рукой в поясницу, словно это движение стоило ему усилий. Потом ткнул двумя пальцами в свой круглый живот, скрытый хорошо сшитым черным костюмом.
— Так вы говорите, входное отверстие здесь, между десятым и одиннадцатым ребром?
— Да, сэр.
Снаймен провел линию слева направо по своему вечернему костюму.
— А выходное здесь, да? — Он похлопал себя справа. — И не исключено поражение селезенки, желудка, поперечноободочной и тонкой кишки и один бог знает чего еще?
Беннетт кивнул, ухитрившись, однако, и кивку придать почтительность.
— Не думаю, чтобы она прошла по прямой, сэр. Юноша жаловался на потерю чувствительности в ноге. Я склонен предположить, он пытался целить себе в сердце, однако пуля задела позвоночник и отклонилась вверх и правее.
Профессор Снаймен, упершись правым локтем в левую руку, задумчиво покусывал кожу между большим и указательным пальцами.
— Гм-м.
Но это была минутная задумчивость, руки тотчас возвратились в обычное рабочее положение.
— Все это вы ведь только предполагаете. Надо лезть внутрь и убеждаться.
Хлопнули створки двери, и в комнату вошла, почти вбежала коридорная сестра. Она так и замерла на месте, когда увидела Снаймена, да еще воззрившегося на нее. Он только кивнул в ответ на ее смущенное приветствие.
Сестра поманила Беннетта.
— Е-1 вызывает, доктор. У них ребенок с подозрением на острый приступ аппендицита, и они просят кого-нибудь посмотреть.
— Не раньше, чем управимся здесь, — сказал Беннетт. Но тут же, насупившись, взмахнул рукой. — Нет, конечно, подождите. — В нем явно победило желание произвести впечатление на профессора. За линзами очков, в которых отражался электрический свет, не видно было глаз. — Билл, не посмотрите ли вы его? — И не дожидаясь согласия: — Тогда мне понадобится здесь еще пара рук. Сестра, кто у нас там на подмене?
Снаймен дипломатично кашлянул.
— Одну минуту, сестра.
