ее и дрогнули, так что он даже пролил вино. Нет, это не она. Конечно, не она, да и как она могла попасть сюда.
Где-то в начале года он встретил одну из подруг Триш по Школе изящных искусств. Случайная встреча у магазина на Аддерли-стрит. Остановились поболтать.
— Что слышно о Триш? — спросил он как бы между прочим, когда они уже вежливо прощались. — Давно ее не видели?
Девушка испытующе смотрела на него.
— О, вы ничего не знаете? Она же в Европе. Где-то в Испании.
— Правда? Очень интересно. И что же она там делает?
Девушка пожала плечами и снисходительно улыбнулась.
— Рисует, так я полагаю. Надеюсь, не умирает с голоду.
Сама она сумела получить должность оформителя в одном рекламном агентстве после недели испытательного срока. Она была довольна собой и своей судьбой. Деон снова встретил ее, и снова случайно, завтракая после дежурства в какой-то забегаловке неподалеку от больницы. После этого они раза два виделись, но так и не сошлись. Девица оказалась до смерти нудной, изъяснялась языком рекламных плакатов, а главное, была убежденной девственницей. О Триш никто из них больше не заикался.
И вот теперь он смотрел на эту пляшущую девушку с волосами того же цвета темного бушующего пламени, и его пронзила боль при одной мысли о том, что он потерял. За эти долгие месяцы в его сознании сложился совсем другой облик Триш — в чем-то она осталась живой, а в чем-то — выдуманной. Он отвык от ее колючего характера, ее острого ума, порой непонятного образа мыслей, испытующего взгляда зеленых пронизывающих глаз, которые видели его насквозь со всем его тщеславием и обманами. Он помнил ее — то искусную, изобретательную любовницу, увлекающуюся и страстную собеседницу, то вдруг тихую, замкнувшуюся в себе мечтательницу, когда она, казалось, пребывала в полном мире с собой, а он наблюдал за ней, не осмеливаясь заговорить и нарушить этот внутренний покой.
Нашла она себе кого-нибудь другого в Испании?
Он представил, как она отдается тому, другому (смуглому южанину с усиками), но тут же отогнал от себя эту мысль.
Ему приятнее было представлять ее себе самозабвенно рисующей где-то в мансарде под застекленной крышей картины — переливы света и ощущение бесконечности. Картины, исполненные глубокого смысла, на которые смотрят ее зеленые, ясные глаза.
Он допил вино несколькими большими глотками и потом даже содрогнулся от отвращения. И все-таки решительно снова наполнил бокал и опять принялся наблюдать за окружающими.
Высокая блондинка, танцевавшая с одним из этих юных, подающих надежды чиновников, вдруг оттолкнула своего партнера и принялась танцевать одна. Она заметила Деона, смотревшего на нее, и, остановившись, оглядела его с ног до головы со всей надменностью юности.
— Алло, — проговорила она, — чего это вы уставились?
— Просто смотрю.
— Откуда вы, странник? Я вас здесь не встречала.
— Я вас тоже, — процедил он.
Девушка пропустила его дерзость мимо ушей.
— Вы выглядите потерянным новичком, странник. Или вам скучно?
— Нет. Просто я здорово отстал от всех вас. — Он поднял бокал и принужденно засмеялся. — Нагоняю.
— Вам никого не нужно в помощь?
— Нужно, — ответил он девушке очень серьезно. — Мне нужна помощь.
У нее были неестественно большие зрачки, и бледно-голубая радужная оболочка казалась просто тонкой каемкой вокруг них. От этого взгляд казался остановившимся, застывшим.
Наркотики? — подумал Деон. Многие из этих, как они себя называют, «прожигателей жизни» действительно ее прожигают. Но эта девушка еще совсем юная. Лет восемнадцати, девятнадцати.
— Как вас зовут? — спросила она.
Совершенно не пьяна, и ни следа акцента, присущего отпрыскам старой кейптаунской аристократии.
— Деон. А вас?
— Меня? — словно удивившись, как он может не знать. — Я Лиз.
— Лиз, а дальше?
— Просто Лиз.
— Ну у вас ведь есть и фамилия.
Она покачала головой, и ее светлые волосы взвились плюмажем.
— Просто Лиз. Таинственная Лиз. — Она схватила его за руку, потащила за собой. — Идемте танцевать.
Ее бывший партнер, стоявший рядом и хмуро смотревший на Деона, хотел было вмешаться, но она просто оттолкнула его.
— Уйди, Тони. Уйди и исчезни.
Преисполненный гордости мужчины, одержавшего победу, даже не вступая в битву, Деон поставил бокал и пошел танцевать со своей только что обретенной подругой.
Темп стал стремительным, а Деон был плохим танцором, и первые минуты он не мог глаз оторвать от собственных ног, заставляя их хоть как-то следовать ритму, чтобы вообще не сбиться. Похоже, что он, хоть и примитивно, выделывал то же, что и все вокруг, и через какое-то время он осмелел, поднял глаза на свою партнершу и улыбнулся.
Она же танцевала совершенно непринужденно, извивалась, точно змея, и движения губ откровенно и вызывающе имитировали экстаз, наступающий в момент наслаждения. Теперь Деон улыбался уже натянуто. Он не привык к такого рода девицам.
Руки ее как бы безвольно вздымались и падали от изнеможения — ему это казалось удивительно красивым, словно движения балетной танцовщицы. Держу пари, так оно и есть, подумал он. Балет. Или актриса. Во всякой случае, сцена.
Девушка танцевала, приподняв руки, и взгляд Деона остановился на ее груди — она была без лифчика — под свитером из толстой шерсти.
Он не мог оторвать глаз от ее колышущейся груди; девушка перехватила его взгляд и ответила чуть заметной улыбкой, губы ее приоткрылись, и она провела языком по линии ровных зубов. Ему показалось, что в этой улыбке была насмешка, а не поддразнивание, и он недоуменно-презрительно приподнял брови.
Внезапно она замерла и выпрямилась.
— А вы не мастер танцевать, а?
— Не мастер, — согласился он. — Не было случая выучиться.
Она пожала плечами, показывая, что это не имеет значения.
— Неважно. Пойдемте на воздух. Мне надоело.
Инстинкт охотника мгновенно пробудился в Деоне, и он повел ее сквозь толпу. Кто-то то и дело окликал девушку: «Лиз! Лиз!» — но она даже не поворачивала головы.
Они вышли в коридор. Той парочки, на которую Деон наткнулся раньше, уже не было. Деон пошел первым и взял девушку за руку — рука была горячая, словно ее лихорадило. Он обнял ее за талию, но она быстро высвободилась. И голос у нее вдруг прозвучал жестко и строго:
— Я сказала, на воздух.
