задумал? В первую очередь — новые скважины… А это значит — новые траты. Он смотрел невидящими глазами на огромный гроссбух и вспоминал, с какой уверенностью преподаватели в сельскохозяйственном колледже рассуждали о рациональном планировании. У них все получалось на редкость просто. Словно о деньгах вообще можно не заботиться. О новой закладной и думать нечего, даже в Земельном банке теперь получить кредит совсем нелегко. Как ни крути, нужен капитал. Без него ни о каком передовом ведении хозяйства не может быть и речи.
В дверь тихо постучали. Он поднял глаза от старомодного отцовского бюро с множеством ячеек и раздраженно сказал:
— Ну, что еще там?
В дверь осторожно просунулась седая голова старого Янти.
— Чего тебе? — спросил Бот.
— Два человека, молодой хозяин. Хотят поговорить с вами.
— Что им нужно?
Янти пожал плечами, ясно давая понять, насколько глуп такой вопрос. С какой стати ему спрашивать, о чем люди хотят говорить с белым человеком?
— Не сказали.
Бот сердито отодвинул бумаги и встал.
— Где они?
— Во дворе, молодой хозяин.
Двое цветных молча, с почтительным видом стояли у трапа, по которому загоняют овец в грузовики. Один был одет излишне щеголевато — широкие спортивные брюки и куртка, на другом были обычные засаленные штаны и рваная рубаха, какие носят все батраки.
— Чего вам?
— Доброе утро, хозяин, — сказал прилично одетый.
— Доброе утро. Работы для вас у меня нет.
— Нам нужны деньги, хозяин.
— Я же сказал, что у меня работы нет. Своих девать некуда. Скоро всю ферму сожрут. Хуже саранчи.
Оба посмеялись шутке белого человека.
Затем щеголь в спортивных брюках и куртке сказал многозначительно:
— У нас к баасу дело.
Бот угрожающе шагнул к нему.
— Это что еще за шутки, грязная ты…
Щеголь попятился, выставив перед собой ладони.
— Не надо сердиться, баас, — произнес он вкрадчиво. — Я знаю, как баас может заработать большие деньги.
Только теперь Бот заметил старый коричневый «шевроле» на обочине дороги у ворот фермы. Тогда он понял. Это были те самые цветные, о которых говорил Мэни ван Шелквик.
Он встретился с Мэни две недели назад по поводу трехсот фунтов, которые тот все еще не отдал. Мэни выразительно подмигнул ему и толковал о всякой всячине, пока его жена не ушла с веранды на кухню сварить им кофе. Тогда Мэни наклонился к Боту и, не сводя глаз с двери на кухню, быстро прошептал:
— Эти люди оттуда… ну понимаете? — Бот ничего не понимал, и Мэни мотнул головой. — Вы знаете, те, о которых я говорил. Так вот, вчера я узнал, что они скоро будут здесь. Я их пришлю к вам.
Бот напомнил ему, что ничего в алмазах не смыслит. Понятия не имеет ни о ценах, ни о том, кому их сбыть.
Мэни заверил его, что позаботится об интересах старого друга. Пусть только Бот даст знать, когда алмазы будут у него. А уж он берет на себя обратить их в… — Мэни выразительно потер большой палец об указательный.
Бот хотел расспросить его поподробней, но здесь на веранду вернулась жена Мэни, и тот заговорил о засухе. Когда Бот все-таки упомянул про триста фунтов, Мэни снова подмигнул и сделал вид, будто не понял его.
— Это ваша машина? — спросил Бот у цветных, которых прислал к нему Мэни ван Шелквик.
— Да, хозяин, — весело ответил щеголь.
— Так чего тебе здесь надо?
— Потолкуем о деле, хозяин? — понизив голос, спросил тот.
— Какое еще дело?
— Покажи хозяину! — приказал щеголь своему товарищу.
Тот порылся в кармане истрепанных, заплатанных штанов и вытащил старый кисет, такой грязный, что Бота невольно передернуло. Щеголь взял кисет, извлек что-то завернутое в засаленную тряпицу и крест-накрест перевязанное бечевкой, развязал, развернул тряпицу на ладони и показал Боту. Бот увидел два неправильной формы кубика, чуть поменьше ноготка на мизинце младенца.
— Что это? — спросил он с притворным равнодушием. — Стекляшки?
Оба снова засмеялись, словно остроумной шутке.
— Камушки, хозяин, — ответил щеголь. — Маленькие камушки.
— Битые стеклышки, хотел ты сказать.
Оборванец замотал головой и засмеялся, прикрыв рот ладонью. Щеголь широко улыбнулся. Но оба промолчали.
— Откуда я знаю, что это не битое стекло? — спросил Бот.
Щеголь огляделся, увидел у стены сарая старую оконную раму с остатками стекла, подошел к ней и быстро встал на колени. Раздался тонкий резкий писк, и на пыльном стекле появилась свежая царапина.
— Вот, хозяин, видите? Только камушек так режет. Только блестящий камушек.
— Вас кто прислал, баас Мэни? — Они переглянулись. — Баас Мэни ван Шелквик? — подсказал Бот.
— Лучше, если хозяин не станет задавать вопросы, — сказал щеголь очень серьезно, но так, чтобы это не казалось дерзостью. Бот пожал плечами. Он понимал, что эти предосторожности необходимы.
— Сколько? — небрежно спросил он.
— Пять сотен, хозяин.
Бот присвистнул.
— Много. Триста пятьдесят.
— Четыреста пятьдесят, хозяин.
— Ладно. Пусть будет четыре сотни.
— Четыре сотни, хозяин.
Бот задумался. Наверняка они стоят дороже. И все-таки не лишнее бы посоветоваться с Мэни.
— Я подумаю, — пообещал он неопределенно, — не знаю, стоят ли связываться с этим делом. Заезжайте, ну, скажем… Что у нас сегодня, среда? Ну, так в субботу. В субботу во второй половине дня, часов около трех.
Лизелла уже отправится играть в теннис, а он сошлется на что-нибудь и не пойдет. К трем часам и работники разойдутся. Чем меньше лишних глаз, тем лучше.
— В субботу в три часа, — повторил он.
Бот стоял и смотрел вслед старому «шевроле». Уоррентонский номерной знак. Будь
