находилось уже несколько дач (тогда их называли загородными домами) Степ. Степ. Апраксина, княг. Волхонской, г-на Ошанина (прежде кн. Мих. Петр. Голицына) и г-жи Лобковой. Там находилось и несколько трактиров; один из них был известен под названием Gastronome Russe; его содержал французский повар, в нем давались бальные вечера и происходили людные гулянья в роще. В 1812 году эта роща много пострадала от неприятелей; в ней вырублены были самые большие деревья для устройства биваков.
(С. Любецкий)
Налево от Петровского дворца расстилается необозримое Ходынское поле. Эта местность замечательна тем, что в 1775 году там праздновался славный Кучук-Кайнарджийский мир с турками; на Ходынке воздвигнуты были города (разумеется, в миниатюре), крепости (подобия отнятых у турок), залы, галереи, театр, беседки и проч. Виновник этого торжества граф Румянцев перед самым торжеством по желанию Екатерины вступил в Москву по римскому обычаю — на колеснице, через триумфальную арку и ворота с разными аллегорическими изображениями. Ходынское поле представляло великолепную панораму громадою своих построек; каждое здание в нем, отличавшееся своим цветом, в турецком вкусе, с минаретами, каланчами, имело вид крепости. Там изображены были моря: Черное и Азовское, орды и корабли; они назывались Азовом, Таганрогом, Еникале, Таманом, Кинбургом и проч. В Ногайских ордах стояли жареные быки с позолоченными рогами, на каланчах разными винами били фонтаны, в Таганроге находились залы для обеда, а около него кипела ярмарка; в Еникале был зал для собрания, в Кинбурге — театр; на морях — корабли с парусами и флагами, изображавшими сияющие кресты над луной. На этих же кораблях устроены были и места, с которых смотрели на фейерверк. Государыня со всем своим семейством неоднократно посещала Ходынку; праздник продолжался несколько дней.
(С. Любецкий)
В старинные времена Марьина роща была очень густа, местами даже непроходима; по преданию, в ней водились дикие звери и недобрые люди; при царях, особенно при Алексее Михайловиче, она оглашалась звуками охотничьих рогов и тявканьем гончих собак. Во время так называемых троицких походов царей на богомолье к преп. Сергию в Марьиной роще было первое становище; там тщательно расчищались места для установки шатров, в которых цари со всей многочисленной свитой, отрядом стрельцов и обозом отдыхали.
Когда в Москве свирепствовала моровая язва (в начале 70-х годов XVIII столетия), в оконечности рощи, ближе к Бутыркам, было отведено кладбище для умерших от чумы. Еще прежде этого, в 1749 году, по именному повелению императрицы Елисаветы в этой роще была выстроена деревянная церковь во имя сошествия Святого Духа с приделами Лазарева Воскресения и евангелиста Луки. В 1812 году неприятели в Марьиной роще устроили себе биваки, поделали шалаши и целые бараки из сколоченных досок и больших икон ограбленных церквей. При изгнании же неприятелей из Москвы в рощу свозили трупы людей, лошадей и других животных и сжигали их на огромных кострах…
Там некогда гулянье было ежедневное, но в праздники, особенно в Семик, когда Марьина роща была именинница, — происходил самый широкий разгул: с раннего утра предки наши приходили и приезжали на кладбище, где недалеко от церкви находился глубокий ямник, наполненный трупами людей, умерших напрасной (т. е. насильственной) смертью. Они отыскивали там своих родных и делали им честное погребение. Вот почему и сложена была песня: «Там ночь велика, спи до Семика». Между тем плач и вой на кладбище заглушался звуками плясовых и закатистых песен, раздававшихся в роще с самого утра, где уже начиналось семичное гулянье. Народ в рощу валом валил. Где теперь остатки орешника и просек, ведущих к Останкино, находился трактир «Герберг», а недалеко от него, по направлению к Бутырской роще, другой трактир; кроме этих двух, самый людный и обширный трактир Заикина стоял по соседству с кладбищем; около этих гостеприимных заведений находились садики с расставленными в них столиками и беседками.
Чего там, бывало, не насмотрятся и не наслушаются гуляки: кто азартно бранился, кто мирился и целовался. В пролесках развивалась полная картина Семика; из ближних и дальних деревень, из всех пригородов Москвы сходились туда поселяне обоих полов с берёзками, на которых развевались алые платки и ленты; там перевивались цветистые хороводы, оглашаемые песнями; фабричные парни, тоже с песнями, веселились в своем кружке; кроме них хаживали туда слепые песельники из Екатериниской богадельни, что в Преображенском; у них был кривой вожатый (у двадцати человек один глаз).
В некоторых местах стояли широкие белые шатры, называемые колоколами, с полоскавшимися в воздухе флагами; они содержали под своими завесами огромные деревянные чаны с вином, их называли дубовые штофы; на стенках их, на крючках, висели мерные кружки, отчего кабаки и именовались кружалами; поэтому в старину и говорили «выпить крючок винца». Вокруг этих шатров кишел народ; там всякий занимался своей любимой потехой: кто играл в орлянку, кто в чехарду, кто теснился смотреть на богатырский кулачный бой, кто на фокусников, кто тешился остротами паяцев или пискотней кукол в балаганах, кто вертелся на колыхалках (на качелях) и, важно подпершись, на каруселях.
Оттуда же раздавалась песнь:
В роще Марьиной гулянье В тот же день был и Семик. В Семик некоторые гуляли там всю ночь, особенно когда вскатывался на небо молодик (новый месяц), гуляки приветствовали его восклицанием: «Свети месяц посветлее, гулять веселее!» В чаще леса иногда слышалась и казенная песня «караул! », несмотря на то, что по роще ходили сермяжные рыцари полиции, будочники, которых тогда называли хваталами. Бывало, утром после гулянья находили в лесу непроспавшихся еще гуляк с недочетом волос на бороде после драки или с шишкой на лбу после ласковой зуботычины, разутых и раздетых учтивыми местными камердинерами (которых называли раздеваи-разуваичи). Скольких приключений, романтических и сатирических, была свидетельница Марьина роща, сколько тайн прикрывали густые развесы дерев ее!..
(С. Любецкий)
Разгуляй находится у Елохова моста. Этот мост сделан над ручьем, протекающим из колодцев, через Каланчевское поле (полагают, не из-под ели ли вытекал этот ручей, поэтому будто и мост назван Елоховым). Там, на распутье четырех дорог, в старину стояло «кружало» (кабак, трактир, питейный дом): подобные заведения всегда
