Волкодлак застонал и с трудом встал, опираясь передней лапой на несчастного Осириса. Тот шипел от боли, но терпел, когда огромная волосатая лапища сжимала его обгоревшие плечи. Так они сделали несколько шагов к Пилону. Жеребец оскалился. Я невольно сравнил длину его клыков с рукой фека. Пожалуй, с ладонь, если мерить от кончиков пальцев до запястья. Хорошо еще ни разу не приходилось видеть эти зубы в действии. Хотя, что считать действием. Обед тоже своего рода демонстрация. Почувствовав, как на загривке поднимается гребень, я поспешно переключился на другие мысли, не дающие покоя. Осирис согнулся под тяжестью перевертыша и едва стоял на ногах. Волкодлак был крупным, головы на две выше икуба и гораздо мощнее. Даже безвольно висящая задняя лапа ненамного ослабляла его физически. К тому же передние конечности у волкодлаков значительно длиннее рук икубов и феков, поэтому перевертыш мог опираться о землю. Я шагнул навстречу, но Пилон злобно фыркнул:
— Не лезь. Забыл о насморке? — И угрюмо подошел сам. Настоящая уступка со стороны гордеца. Чего стоило дать залезть на себя ненавидящему его существу, знал лишь сам Пилон. Может, выражение лица Осириса заставило смягчиться? Как бы там ни было, конь склонился, опустившись на колени и злобно заржав, легко поднял волкодлака.
— Не мог бы ты не цепляться так за меня? — язвительно произнес он. Затем, всхрапывая, медленно прошел немного, остановился и замотал головой: — Отцепись, скотина, не упадешь! — уже прорычал, нервно скалясь.
Волкодлак храбрился, ему не нравилось сидеть на спине здоровенного коня. Думаю, он знал об анушках мало, но помнил главное. Сходство с животными у них чисто символическое, начиная с размеров, совсем не травоядных зубов, магических способностей и заканчивая собственно особенностями меню. Спутать можно, но ошибка стоит дорого. Почему-то до сих пор никто из тех, кого мы встречали на пути, не пожелал связываться с Пилоном. Даже когда находились на территории волкодлаков, и их численное превосходство бросалось в глаза, они колебались, опасались нападать. Да, верно заявление, что скверная репутация шла впереди анушек. Я верил тоже, хотя ни разу не видел ничего особо мерзкого, и относился к Пилону без должного, как тому казалось, почтения. Если как следует подумать, пару раз драпали все-таки мы. Однако я не торопился делать выводы. Жизнь доказывала сомнительность скоропалительных решений.
— Все! — взвыл волкодлак жалобно, — не дергайся, лапа болит. Не цепляюсь. Иди мягче, я просто не привык на лошадях ездить.
На мой взгляд, тут он допустил серьезную ошибку. Пилон наклонил голову, отвел уши назад и оскалился. Я решил, что сейчас увижу долгий и некрасивый полет волкодлака над песками, но конь сдержался и осторожно выпрямился:
— Мадам, — почтительно произнес он, — в следующий раз, когда рискнете назвать меня лошадью, учтите, это будут ваши последние слова. Никто и никогда не определяет существо к противоположному тому полу, если не желает оскорбить!
— Я не мада… — начал отвечать волкодлак, замолчал на полуслове и мрачно затих.
— Все? — устало поинтересовался Осирис, — теперь можем идти? Нам еще топать несколько часов, хватит препираться. Хотелось знать, конечно, с кем имеем дело. Но знакомство можно отложить до вечера.
— Почему же? — Пилон сначала прошел вперед, затем пробежался туда сюда рысью. Волкодлак скрипел зубами, но молчал, разве что морда его приняла более угрюмое выражение. Осторожно держась за шею коня, он морщился каждый раз, когда тот немного взбрыкивал.
— Ишутхэ, — прохрипел перевертыш, облизываясь, — у меня в горле пересохло, не могу говорить.
— Тогда кратко — Пилон, Кайорат, Тильда. Я Осирис, — невежливо тыкая пальцем в сторону каждого, перечислил икуб. Морщась от боли, он наклонился, поднял Тильду и вопросительно посмотрел на Пилона.
— Пошли, — подытожил тот и неспешно потрусил в сторону гор.
18
На небе зажглась уже не первая и не вторая звезда, когда мы доползли до подножья гор. Осирис страшно обгорел и перегрелся на солнце. Икуба тошнило, у него кружилась голова, бросало то в жар, то в холод. Сев под первыми чахлыми деревцами, он закрыл глаза и замер. Тильда лежала рядом, но чувствовала себя немного лучше. Я страшно устал, хотел есть, но мог терпеть. Видимо постоянные путешествия последних недель все же закаляли. Пилон бодрился, но переход никому не дался легко. А волкодлак выглядел также плохо как Осирис, лапа распухла и, похоже, сильно болела. Он все время молчал, но не смог удержать рыка, когда скатывался со спины коня. Оставшись неподвижно лежать на земле, Ишутхэ уставился в ночное небо, скрипя зубами.
— Уф, ужасный денек, — проворчал Пилон. Оглядевшись, он медленно добрел до выступа скалы и привалился к ней. Помахивая хвостом, конь меланхолично пожевал стебли какого-то растущего на камне растения, — редкая дрянь, — с отвращением выплюнул остатки и шумно сглотнул.
— Думаю, придется подняться выше? — спросил я. Жеребец вяло кивнул в ответ, подергивая ушами.
— Насекомых тут, — сообщил он, продолжая размахивать хвостом. Вздохнув, Пилон потоптался на месте и повернулся ко мне. В темноте белки глаз поблескивали, а зрачки казались черными.
— Очень устали все, — сказал я.
— Да и нездоровы. Я тоже немного выдохся, — фыркнув, Пилон приподнял верхнюю губу и задумчиво добавил, — но больше рассчитывать не на кого. Похоже, я единственный в приличной форме. Малыш, хотел бы обнадежить, сказать, что мы в безопасности, но это не так. Ты смог научится управлять своими вспышками?
— Немного, — с гордостью ответил я, — сейчас, правда, голодный и устал, так что плеваться уже особо нечем. Но все же огонь вылетает, когда я хочу, а не просто так. Чихать вот только не перестал. От непрерывных чихов и чесотки в носу просто вымотался. Сейчас подошел к Ишукхэ и опять. Замучился.
В подтверждение слов, я негромко чихнул.
— Ладно, это то поправить быстро.
Пилон закрыл глаза и задумался. Я сел рядом и вскоре почувствовал слабый запах роз. Конь не открывая глаз, поинтересовался:
— Так лучше?
— Да. Но хватит ли тебе сил на Осириса и Тильду, а еще и волкодлаку стало хуже.
Пренебрежительно фыркнув, Пилон отвалился от скалы и медленно потрусил в сторону икуба. Я пошел за ним. Осирис приоткрыл опухшие глаза и прошептал:
— Весь горю. Начни с Тильды, она меньше и ей хуже.
Пилон наклонился к кошке:
— Слышишь меня, Матильда?
— Нет, я глухая, — простонала она, нервно мявкнув. Кончик хвоста подергивался, — сама прочухаюсь. Воды попить бы только. А икуба меньше слушай, начинай с него.
— Нет, только послушай их, малыш, — возмутился Пилон, — какая внезапно открывшаяся симпатия. Не собираюсь ждать, пока вы тут делаете друг другу реверансы. Осирис, ляг на землю и откройся, я подтяну тебя к источнику. Через меня сможешь напитаться. Я упоминал, что маги не зря построили город на этой горе? Здесь множество источников энергии. Колодцев, ручьев, лужиц. Так что поправишь здоровье быстро, а потом займемся волкодлаком. Ждать, пока срастется его лапа, мы не можем. Тильда, как только очухаешься, немедленно отправляйся в город. Вы тут слишком расслабились. У нас на счету каждое мгновение. Мы понятия не имеем, где искать этот, — он резко осекся и продолжил после паузы, — сами знаете, кто на хвосте. Так что, поторопимся. Сейчас.
Какое-то время Пилон стоял совершенно неподвижно. Потом от его шкуры стало исходить слабое, почти незаметное свечение, но оно становилось все ярче. Когда тело коня засияло ровным зеленоватым
