охраняющий амулет, не дающий безнаказанно пройти существам, желающим причинить вред предмету охранения. В коридоре бледно лиловый камень выстилал стены, пол и даже потолок. В отполированных до зеркального блеска плитах наши образы многократно отражались. По поверхности камня вились узоры, образованные природными прожилками. При мощении коридора плиты видимо складывались в определенной последовательности и создавали необычайно сложные симметричные рисунки. Коридор шел вниз по спирали и круги его виток от витка сужались. Проемы, прорезанные в верхней части стены, также становились уже. Благодаря хитрой задумке строителей, при последовательном уменьшении размеров окон, света становилось меньше, а в каждом последующем витке прохода немного темнее. Последние несколько поворотов мы прошли почти в полной темноте.
Пилон громко шикнул, когда мне пришло в голову тихонько пожаловаться. Конь резко остановился, и я попытался разглядеть, куда же привела дорога. Оказалось, к огромным дверям. Мы сгрудились за неохватным крупом Пилона и тихо ждали чего-то.
— Дивол, — прошептал конь, — а вдруг он уже там?
— Было бы не так тихо, сдается мне, — не согласился Ишутхэ.
— Приготовьтесь, — сказал Пилон, — заходим и сразу в стороны. Я закрываю куполом, вы сразу проигрываете защиту-нападение. Малыш держись позади. Откатывайся к стенке, ложись на пузо и жди указаний. Если человек там, действуем по плану Тильды, но с оговорками. Придется рассчитывать только на те силы, что есть. Кайорат не сможет пробраться к столпу, да и объяснять будет некогда.
Конь мягко толкнул дверь головой и сразу рванул влево. Пилон, когда хотел, мог двигаться очень быстро. Осирис, Тильда и Ишутхэ пробежали вправо, я метнулся за Пилоном, промешкав и испугавшись своей нерасторопности. Прошло несколько мгновений, прежде чем я перестал дрожать, судорожно оглядываться по сторонам, а сердце подобно молоту биться в ушах.
В звездной зале оказалось тихо и сумрачно. Пилон осторожно прошел вперед и замер, прислушиваясь.
— Думаю, его нет, — тихо пробормотал Ишутхэ. Пилон шикнул, но Осирис согласно кивнул и добавил:
— Похоже на то. Не ощущаю опасности. Но бдительность терять не стоит.
— Я осмотрюсь. Никуда не ходите, станьте к стенам, — прервал их беседу конь и бесшумно ушел вперед. Даже копыта не цокали по полу. Вот это да. Осирис проводил коня взглядом и прижал палец к губам. Я лежал на пузе и тихонько глазел по сторонам. Как и думал, звездная зала оказалась круглой. Рассмотреть ее мешали широкие колонны. Они подпирали потолок, выстраиваясь примерно в двух-трех метрах от стен по кругу. Мне были видны две из них, и они полностью загораживали обзор. Потихоньку, я подполз чуть ближе, но колонны стояли так, что вариантов для дальнейших действий стало совсем мало. Либо оставаться в безопасности у стены, либо ползти вперед и рассматривать залу на свой страх и риск. Я покрутился, осматриваясь, но компромисса не нашел. Беспомощно оглянулся на товарищей, которым явно было не до меня, и медленно пополз вокруг колонны.
— Вставай, — злобно прошептал до боли знакомый голос. Я задрал морду вверх и увидел два темно- фиолетовых глаза. Пилон оскалился. С его клыков на пол закапала слюна, — нашел время для игр, — прорычал он и фыркнул. Слюна полетела во все стороны, но я даже не пошевелился. Видел Пилона разным — бешенным, психующим, злым, просто в дурном настроении — да, но не в такой ярости. Я молча собрал лапы в кучку, прижался хребтом к колонне, рискуя переломать крылья и замер. Пилон еще раз мрачно фыркнул и уставился на скромно стоящую у стены троицу. Осирис пожал плечами. Пилон зло выругался:
— Отошел на пару минут. Неужели не могли за балбесом приглядеть?
Балбес опустил голову, стараясь внимания больше не привлекать.
— Ты предлагаешь связать? — прошипел в ответ Ишутхэ, — у него мозги есть. Должен сам понимать. Что там?
— Балахонщика нет. Но там другой сюрприз. Около столпа сидит куратор, подросток. Видно только проснулся. Почему на него не подействовало заклятие?
Ишутхэ почесал макушку и сделал странный жест:
— А хрен его знает.
— Думаю, я знаю, — шепотом сказал Осирис, — Радуга может усиливать действие магии или наоборот. Вероятно, на кураторов она действует так. Уменьшила силу заклятья и свела на нет силу ожерелья. Он же дрых прямо под столпом. А что, большой куратор? Мы справимся?
— Почем я знаю? Малыш, попробуй задурить щенку мозги. Нужно убрать его отсюда подальше. Нам пора браться за дело. Беспокоюсь я. Чую подвох, как бы кураторы не проснулись раньше, чем думаем.
Пилон продолжал что-то бормотать, бросая исподлобья быстрые настороженные взгляды по сторонам. Ишутхэ задумчиво чесался. Размышления у него почти всегда сопровождались чесанием. Вдруг замер и с удивлением уставился на Осириса. Я тоже заметил, как на коже икуба медленно проступают светящиеся голубоватым сиянием линии. Поверх его татуировок проявлялись истинные рисунки силы, начиная светиться знакомым голубым холодным и ровным светом. Внезапно, ожерелье на груди Ишутхэ тоже расцвело завитками и спиралями непрерывно изменяющихся узоров.
— Что это? — спросил волкодлак, ткнув лапой в икуба. Осирис опустил голову и провел рукой по животу:
— Радуга. Она действует на нас. Здесь много энергии. Очень много. Наверное, происходят те изменения, которые в обычных условиях не заметны и проявляются лишь при использовании магии.
— Ты прав, — согласился конь. Его тело окутывало зеленоватое свечение похожее на живой туман. Из него то и дело выплескивались плотные сгустки, которые вытягивались щупальцами, облизывали воздух и втягивались обратно. Они мелко дрожали, становясь почти прозрачными, резко наливались чернотой, а потом расплывались в воздухе. И даже Тильда как будто увеличилась в размерах. Вокруг тела кошки образовывалось непрозрачное розовое облако, схожее очертаниями с ней самой. Я не мог разглядеть Тильду, лишь один дым стоял перед глазами. Однако стоило кошке начать двигаться, как из него показывалась вылепленная туманными хлопьями мордочка. Лапы, хвост, бока сотканные из розового нечто выплывали и мгновенно растворялись, стоило Тильде сделать следующий шаг. Неизменными остались только мы с Ишутхэ.
— Ну, чего ушами хлопаешь, — недовольно проворчал Пилон, — давай, малыш! Иди и будь осторожен.
Я неохотно обошел колонну. Моя решимость разом улетучилась, едва обязали идти туда, куда недавно рвался сам. Потихоньку прошел между двух колонн, соединенных массивной аркой, сделал несколько шагов к зале, которая пряталась в сумраке и непонятном мерцании. Не успел толком сообразить, что к чему, как вокруг все изменилось. Куда-то делись колонны, арки…
Бах, в ночном небе. Безграничном и необъятном. Оно царило надо мной антрацитовым куполом и подо мной аметистовой глубиной. По его бархату жемчугом рассыпались звезды и мягко сияли, отражая друг друга в бесконечности. Пространство казалось многослойным, одновременно темным и исполненным света. Я прекрасно видел вблизи, но не мог заглянуть за завесу мрака, таящегося чуть в стороне. Парил и находился в неподвижности, и от обмана чувств немного растерялся. Лапами я чувствовал твердь, но не видел ее. Кожей ощущал движение, но ни одной чешуйки не тронул ветер. Темнота баюкала, ласкала, обманывала. Показывала красоту беспрерывного течения черных потоков, которые множеством спиралей возникали передо мной, скручивались в узлы и пожирали сами себя. Вздымались бурными волнами и покорно опадали у лап. Тьма сначала затягивала, а потом пятилась, уступая свету. Белые звезды пульсировали, словно бились в унисон мириады сердец. Края их медленно оплывали, истончались на крошечные частички, осыпаясь вниз ручьями света. Пространство беспрерывно наполнялось то мерцающим крошевом, то чернильной мглой. Я попытался взлететь, но не смог сдвинуться с места. Будто некая сила удерживала. Тогда зажмурился и вслепую прошел несколько шагов. А когда открыл глаза, впереди увидел уже не бесконечность звездной дороги, а нечто ослепительно белое — вертикаль в пустоте. Она походила на ствол гигантского дерева. Неоднородная поверхность, покрытая прожилками и неровностями, с прозрачной корой-кожей, сквозь которую можно было разглядеть мощное движение сока. Энергетических потоков, полагаю. Сверху, вспарывая черноту подобно солнцу, вырывались ниоткуда семь разноцветных лучей. Они сходились с разных сторон и становились ветвями волшебного древа. Там же, наверху, смешивались меж собой в одной точке и
