маленькие лампочки, прозрачный стекло-керамический пузырь в его чреве запотел и с мягким хлопком раскрылся, прячась внутрь ниши. Выехала подставка, на которой лежала обыкновенная пшеничная булочка, размером с кулак.
Янат не заметила, как затряслись ее руки, когда она протянула их к пище. Она не почувствовала, что горячий хлеб обжигает губы и язык. Шептунова находилась на седьмом небе от счастья и больше никуда не собиралась уходить от синтезатора. Никогда и ни за что!
Через какое-то время ослепление прошло. С некоторым трудом, но Янат заставила себя думать о чем-то, кроме еды. Она поднялась с пола, где сидела, скорчившись у стены, когда ела и внимательно изучила все кубы. Затем прошлась вдоль них еще раз, совсем по-другому: собранно, целенаправленно, набирая коды на каждом. Вскоре, агрегаты зашумели, каждый в своей тональности. Пузыри в них открываясь с четкой последовательностью и наполняли помещение самыми разными ароматами.
Янат вынула из технического куба пакеты и начала аккуратно упаковывать пищу. Она чувствовала себя так, словно находилась на Эзарусе, Тубе или еще какой-то из планет современного мира. Закончив, Шептунова с некоторым сожалением оглядела кухню и, твердо пообещав себе вернуться, сжала в руке красный шарик.
По карте выходило, что идти до сада не слишком долго (по левому коридору номер семь прямо), поэтому она решила заглянуть в какой-нибудь из номеров и поискать синтезаторы другой технической направленности. Обняв одной рукой пакет, а в другой сжимая шарик, девушка всматривалась в карту, выбирая самый удобный путь из возможных. Наконец, удовлетворенная своим выбором, Янат засунула шарик в карман и покинула кухню.
Четкое геометрическое проектирование гостиницы было ей на руку. Найти любое помещение почти не составляло труда. Прямые коридоры, сенсорные и визуальные таблички, механический подсказчик, глотающий окончания слов, но говорящий на узнаваемом наречии мертвого языка.
Янат вертела головой из стороны в сторону, подмечая детали, удивленно рассматривая китч старого мира, с его высокомерным безвкусием в деталях и роскошной обстановкой в целом. Многое было стилизованно под настоящее: кожу, ткани, ковры, но при ближайшем рассмотрении оказывалось синтетикой, визуализацией, выкрашенным пластиком или металлом. Шептунова трогала поблескивающие стены, которые вспыхивали мириадами искорок при ее приближении, по дороге постукивала ногтем по фигурным лампам под старину, такую старину, что она даже не знала, как назывался такой стиль. Янат провожала взглядом крошечных роботов уборщиков, спешно выведенных из искусственной спячки и мчащихся мыть, драить и чистить. Улыбалась невольно мягкости ковра, пружинящего под ногой столь естественно, что было трудно поверить в его чисто синтетическую природу.
Жилые комнаты располагались в правой части отеля, полукругом, а прочие помещения в левой. В правую уводили шесть коридоров, и из каждого в номера вели двери. Янат не стала перебирать и попыталась войти в первый попавшийся на пути. К ее глубокому разочарованию, он оказался заблокирован. Как выяснилось немного позже, остальные номера взлому тоже не поддавались. Несколько разочарованная, Янат активировала схему и стала внимательно изучать ее, пытаясь найти альтернативу комнатам для гостей. Вскоре, она обнаружила помещения для обслуживающего персонала и направилась в ту сторону, обдумывая, что будет делать, если и там потерпит фиаско. Номера для обслуги открыть вроде как было возможно, но требовались карты доступа, которые выдавались в центре управления отелем. Идти туда Янат не хотела, но решила при встрече рассказать о находке Кэро, с тем, чтобы вернуться туда вместе с ним. Окончательно определившись, девушка направилась к павильону с растениями. Зелени или фруктов там, конечно же, остаться не могло, но сохранялась вероятность найти что-нибудь другое, могущее пригодиться. Вход в сад претворяли арочные створки дверей, выполненные в виде витражей. Сквозь них пробивался неясный свет, скорее всего иллюзия, но очень натуралистичная, уютная и не вызывающая тревожного ожидания подвоха.
Янат толкнула дверь, и створки мягко разошлись, открывая великолепие, от которого у девушки перехватило дух. Если сейчас, без растений, сам по себе он вызывал восхищенное молчание, то каким же был в лучшие времена?
Сад находился в центре здания, согласно схеме, простроенный как круг. В середине его возвышалась сложная конструкция под фонтаны, выполненная из какого-то странного, полупрозрачного материала, в виде удивительно гармоничного сочетания арок, башен, спиралей, конусов, шаров, звезд и широких ступенчатых площадок для водопадов, увенчанных изящными скульптурами. Свет, падающий сверху, из ставшего прозрачным купола, превращал ее в хрустальную композицию, где каждая грань бликовала и отражала свет, многократно преломляя его и рассыпая вокруг разноцветные искры. Водные струи били с разной силой и направленностью, под разными углами, а в результате в воздухе постоянно дрожала мельчайшая водяная пыль, сверкавшая как бриллианты. Каскады, перепады небольших водопадов и ручьев сливались в идеально продуманные реки, текущие по спиралям и звонко выплескивающиеся в нижний, самый большой венчающий композицию фонтан-чашу.
Янат поставила пакеты на пол, подошла к бортику и заглянула внутрь. По поверхности воды рябью бежали волны и эскадры пузырьков-карабликов. Дно чаши было выложено мозаикой из крошечных кусочков самых разных цветов, которые все вместе сплетались в шикарное панно, изображающее морское дно.
— Красиво? — она обернулась. Кэро сияющими глазами смотрел на нее. Янат молча кивнула. Тогда птаирианец подошел ближе и вдруг перешагнул прямо в фонтан, погрузившись в воду по колено.
— Иди сюда, — позвал он ее лукаво. Янат помотала головой, за что получила порцию брызг. Взвизгнув, она вдруг рассмеялась каким-то необузданно-счастливым смехом и открыто улыбнулась, глядя в лицо Кэро. Мужчина протянул к ней руки. Янат наклонилась, сбрасывая ботинки, а потом обняла его за шею и поджала ноги. Птаирианец нежно подхватил ее и осторожно отступил назад, прямо под струи.
Янат снова взвизгнула, расхохоталась как безумная, и неожиданно для самой себя поцеловала Кэро. Мужчина лишь крепче прижал ее к себе и замер.
Она отодвинулась, изучая взглядом его реакцию. Птаирианец смотрел, улыбался, а вода стекала по его лицу, оставляя грязные подтеки. Потом он фыркнул, чуть оттопырив нижнюю губу, и снова улыбнулся краешками губ.
— Я люблю тебя, — тихо сказала Янат. Его руки немного ослабли, и она скользнула вниз, почувствовав сначала неожиданно теплую воду, а потом крошечные квадратики плитки под стопами.
С какой-то неторопливой мягкостью они изучали лица друг друга, а когда вновь поцеловались, то первые несколько секунд не закрывали глаз. Смех серебристыми колокольчиками еще звенел в воздухе, смешиваясь с мелодичной игрой водных струй, звуками капель, падающих в малые чаши, переливами больших и малых водопадов, каскадами, низвергающимися у них над головами. Не расцепляя пальцев, они опустились в фонтан и его воды приняли их в объятья, укутывая шелковым покрывалом нежности, невесомым и ласковым. Отдаваясь своему желанию, они не испытывали всепоглощающей и ослепляющей жажды обладания, лишь томную, сладостную негу, присущую настоящей, выстраданной любви. Их охватило чувство свободы и радости, неизмеримые ощущения от которых переполняли сердца, тела и души, выплескиваясь громкими криками.
Позже, они сидели на бортике фонтана, поджав ноги, и смотрели на хрустальную игру отражений. Их глаза засияли, лица порозовели. Только счастье может делать людей такими, особенно красивыми, внешне и внутренне, преображая до неузнаваемости.
— Красиво… — тихо прошептала Янат. Ей было до сих пор жарко, хотя сердце уже билось ровно, но внутри, словно непрерывно горело пыхающее всполохами пламя.
Кэро не ответил. Какое-то время они просто молчали, продолжая любоваться фонтаном.
— Сколько у нас осталось…до твоего следующего цикла? — внезапно спросил птаирианец.
Янат пожала плечами:
— Месяц, два. Эта планета как-то повлияла на мою физиологию, все сбилось, сдвинулось непредсказуемо. Даже не знаю. Значит, мы пришли к разговору о потом?
— Я знаю, что нужно мне, — произнес Кэро, опуская ноги в воду. Шептунова облизнула губы и съежилась. Она нервно улыбалась, но в этой улыбке не осталось ничего от недавней радости. — Я знаю, что нужно тебе, — продолжал птаирианец. Он дотронулся указательным пальцем до ее губ, наклонившись, заглянул в глаза, — убери это выражение сейчас же. Мы никуда не денемся от будущего, но не будем загадывать наперед. Просто жить ради каждого такого вот момента. Хорошо?
