по старому стилю, весна еще не закончилась, стоит невыносимая жара, как в Арабских Эмиратах!
«Волна», как выяснилось, находилась буквально в двух шагах от метро. Сразу стало ясно, что сегодня – суббота, потому что обычной активности, царящей в таких местах в будни, не наблюдалось. Ленивый охранник даже не соизволил поднять свой зад, чтобы поинтересоваться, с чего это вдруг я заявилась сюда в выходной. Восьмой этаж оказался последним в здании. Выйдя из лифта, я огляделась.
– Здравствуйте! – услышала я вежливый голос за спиной и обернулась. Видимо, этот охранник леностью не отличался и был всегда начеку. – Вам куда?
– Мне в офис 55, – сама удивляясь своей внезапной робости, пробормотала я. – Я…
– Смольская? Проходите, пожалуйста.
Черт, Лицкявичус, похоже, нисколько не сомневался в том, что я обязательно явлюсь! Выйдя в круглый холл, где стояла красивая мебель из белой и черной кожи, я стала озираться по сторонам в поисках дверей. Дверь оказалась всего одна, справа от журнального столика. На ней не значилось никаких цифр, но, так как других вариантов не было, я постучала.
– Входите!
Голос был женский, очень звонкий и веселый – вот уж чего не ожидала! Я вошла в большой кабинет, разделенный перегородкой на две части. В первой части располагалось несколько компьютеров и гигантский телевизор, врезанный прямо в стену. Посреди всего этого стояло странное существо в пестром одеянии. Первой пришедшей мне на ум ассоциацией была Пеппи Длинныйчулок. Девушка была маленькой – ну просто
– Привет! – радостно сказала девушка – или девочка? – и подскочила ко мне, протягивая вперед маленькую ладошку с окрашенными в траурно-фиолетовый цвет ногтями. – Я – Вика, а вы – Агния!
Это представление походило на берроузовское «Ты – Джейн, я – Тарзан». Странно, но мне даже в голову не пришло напомнить девчушке, что я старше ее, по меньшей мере, вдвое и называть меня по имени не совсем удобно. Напротив, я решила, что это вполне приемлемо – в конце концов, она ведет себя исключительно дружелюбно, в отличие от Лицкявичуса!
– Что я могу для вас сделать? Чай, кофе, лимонад? Вам нравится наш офис? Круто, правда? Здесь раньше было модельное агентство… – продолжала тараторить Вика, пока я осматривалась. – Отличная техника! – сказала девушка, заметив, что я рассматриваю компьютеры. – Никогда не думала, что мне удастся поработать с четырехъядерными компами, с «РиКами» и так далее… Так вам кофе сделать?
– Да, пожалуй, – согласилась я, присаживаясь в одно из удобных компьютерных кресел с высокой спинкой. – А Андрей Эдуардович…
– Он сейчас придет, – прежде чем я успела закончить, ответила Вика, бросаясь за перегородку. Через несколько секунд я услышала звук работающей кофе-машины, и аромат свежемолотых зерен приятно защекотал ноздри. Я взглянула на экран компьютера, перед которым сидела. В нижнем правом углу экрана часы показывали без пяти девять. Вика, кофе и Лицкявичус появились практически одновременно: первые двое – из-за перегородки, последний – через дверь, в которую несколько минут назад вошла я сама.
В джинсах и белой рубашке с закатанными рукавами, Лицкявичус, возможно, и выглядел несколько менее официально, чем на вчерашнем приеме, но ничуть не менее сурово – с поджатыми губами (интересно, это его выражение лица хоть когда-нибудь меняется?) и холодными светло-голубыми глазами на загорелом лице.
– Шеф! – радостно воскликнула Вика, словно не ожидала его появления. Я уже успела уяснить, что девочка обладала удивительной способностью радоваться всему, что говорило о счастливом характере. – Агния пришла!
– Какая неожиданная радость! – сквозь зубы процедил Лицкявичус, и стало совершенно очевидно, что испытываемые им эмоции были далеки от озвученной. – Вы вовремя, – заметил он, тем не менее бросив взгляд на компьютерные часы. – Пройдемте со мной.
Его слова прозвучали равносильно приказу. Мне не оставалось ничего иного, как повиноваться и пройти вместе с Лицкявичусом за перегородку. В отличие от той части, где заправляла Пеппи, здесь обстановка была комфортной, как в кабинете у психотерапевта, за исключением одной маленькой детали: нигде не наблюдалось кушетки.
– Присаживайтесь, – отрывисто предложил Лицкявичус, опускаясь в глубокое кожаное кресло и взглядом указывая на второе, напротив.
– Вы неплохо устроились, – заметила я, пытаясь прервать неловкое молчание, наступившее сразу же вслед за этим. – Отличный офис: похоже, городское правительство хорошо заботится о своих…
– Городское правительство не имеет к этой обстановке никакого отношения, – прервал меня Лицкявичус в своей обычной грубоватой манере. – Этот офис спонсирует клиника реконструктивной хирургии, где я работаю большую часть времени. У ОМР нет собственного помещения, вам должны были об этом сказать.
Сейчас я вспомнила, что вице-губернатор и в самом деле сообщила мне эту информацию, я просто не обратила на нее внимания, так как подумать не могла, что когда-нибудь снова услышу об этой организации.
– Вы хотели выяснить про вашу подругу, – продолжал Лицкявичус. – Можете не беспокоиться, она в надежных руках.
– Но почему ее переместили? – спросила я. – Судя по всему, ее смерть – криминальная, а потому ею должны заниматься органы следствия, разве не так?
Лицкявичус посмотрел на меня с сомнением, словно размышляя, стоит говорить мне больше, чем он уже сказал, или нет. Решив в пользу первого, он снова заговорил:
– У нас есть информация, что смерть вашей подруги представляет собой нечто большее, чем обычное частное преступление.
– То есть? – насторожилась я.
Лицкявичус, не поднимаясь, взял с журнального столика пульт дистанционного управления и, направив его на телевизор, стоящий в противоположном углу кабинета, нажал на кнопку. На экране появилась симпатичная женщина в белом халате, один вид которой говорил о полном физическом и моральном здоровье: ее кожа светилась, зубы ярко белели на фоне легкого загара, а волосы словно были помыты одновременно всеми известными шампунями сразу.
– Вы ищете источник вечной молодости и красоты? – певучим голосом вопрошала красавица. – Он перед вами: «Виталайф» отвечает всем требованиям самой взыскательной женщины, следящей за своим здоровьем, фигурой и не желающей стареть, и мужчины, стремящегося к успеху в делах и любви…
И какой умник придумал такое дурацкое название – «Виталайф»? Это же все равно что «Маслянистое масло» или «Водянистая вода»!
– Всего две капсулы в день, – продолжала бодро вещать рекламный «доктор», – и вы уже через неделю почувствуете себя другим человеком…
– Зачем вы мне это показываете? – нетерпеливо спросила я. – Эту рекламу уже несколько месяцев гоняют по телевизору, и она у меня в зубах навязла. Обычная пищевая добавка!
– Не совсем обычная, как выяснилось, – покачал головой Лицкявичус.
– Это почему же?
– Потому что ваша подруга, возможно, тоже принимала этот «Виталайф».
– Ну и что? – все еще не понимала я. – Она была помешана на собственном здоровье и, наверное, следила за всеми новинками.
– Дело в том, что смерть Лидии Томилиной могла наступить именно вследствие приема этого БАДа. За последние два месяца выявлено еще три смерти вследствие отравления синильной кислотой. Эти дела расследовались разными ведомствами и некоторое время никак не связывались между собой. Насколько я знаю, кое-кто из подозреваемых даже посидел в СИЗО. Но сейчас ситуация несколько изменилась. Есть мнение, что имело место массовое отравление «Виталайфом», и только бог знает, о скольких еще смертях у нас нет сведений. Помните недавний скандал с милдронатом?
Еще бы не помнить: вся больница тогда на ушах стояла – и, как предполагаю, не только наша! Но тогда погибла всего одна женщина, все остальные выжили. Кроме того, речь шла не о каком-то отравляющем
