И реальное святилище, и вступительная часть заговора служат одной и той же цели — восстановить связь человека с Центром Мира, поскольку именно там находится источник Силы, которой и оперирует индоевропейский маг или жрец:
…Камень Алатырь, никем не ведомый, под тем камнем сокрыта Сила могуча, и Силе нет конца{22}…
В некоторых сохранившихся заговорах присутствует мотив прямого обращения к этой Силе, иногда персонифицированной в странных (для современного обывателя) формах:
Есть в чистом поле Окиян море, и есть на Окияне море белый камень, и есть под белым камнем щука золотая — и перье золотое, и кости золотыя, и зубы золотыя. И прийди, щука, к рабу Божьему{23}…
И естественно, что обратиться к этой Силе, причаститься ее можно именно там, где находится ее источник — в Центре Мира — там, где возвышается Мировое Древо и лежит камень, отмечающий начало Всего.
За сим мы и возвращаемся к древним европейским святилищам, центром которых всегда были Камень и Дерево.
Здесь я позволю себе небольшое отступление. Пытаясь реконструировать и восстанавливать утраченные грани нашей собственной, европейской, Традиции, мы часто обращаемся к тем ветвям Традиции изначальной, которые «в живом виде» просуществовали дольше других, — и это разумно. Но, к сожалению, это обращение ограничивается, как правило, одним только индуизмом: здесь сказывается, вероятно, и общее «почтение» европейца к «загадочному Востоку», и тот факт, что именно к индуизму обращались многие исследователи Традиции, шедшие впереди нас: Эвола, Дюмезиль, Элиаде… Но сейчас многое меняется: мы открываем для себя новые источники знания о Традиции, источники, связанные с нашей землей. Мы признаем, наконец, что язычество в Восточной Европе не было прервано событиями X–XI веков; так, например, открытие И. Ф. Никитинским на Вологодчине языческого святилища, действовавшего вплоть до конца XVI века{24}, самым сенсационным образом подтверждает представление о существовании на Руси «двоеверия» в X–XVI веках. Мы вспоминаем, наконец, что в Восточной Европе есть государства, вплоть до конца XIV века остававшиеся официально языческими. Так не следует ли нам чаще обращаться к собственному «багажу» памяти?
Землей, где язычество дольше всего в Европе сохранялось как нормальная, а не преследуемая «законом» часть жизни, является восточная Прибалтика{25}. Именно по этой причине на страницах этой книги мы часто будем обращаться к языческой Традиции Литвы, в «живом виде» сохранившей многое из того, что было некогда частью общего достояния Европы. Здесь же мы вспомнили о Прибалтике затем, чтобы на живом примере проиллюстрировать то, что было сказано выше.
На территории современной Литвы и окружающих ее земель — там, где некогда лежали обширные земли балтов, — часто можно встретить небольшие святилища весьма характерного облика. Некоторые из них почитаемы до сих пор (иногда — под видом христианских священных мест), некоторые — давно забыты, и тогда набрести на них можно лишь случайно, в окрестностях бывших балтских поселений или хуторов. Очень простые по форме и очень глубокие по магическому «содержанию», они представляют собой древнее священное дерево (как правило, дуб) и лежащий под ним священный камень. Это — очень древняя форма простейших европейских святилищ, широко распространенная в Прибалтике{26} ; однако и многие большие святилища создавались по той же схеме: ведь схема эта — не что иное, как отображение мифологического описания Центра Мира.
Одно из таких святилищ было обнаружено и описано нами в ходе Самбийской экспедиции 2002 года в западной части Калининградской области РФ (см. рис. 1.1.).
Сохранился датируемый 1704 годом рассказ ксендза Вильгельма Мартиния, в котором тот описывает балтский обряд на таком святилище. Приведем его здесь{27}:
На Жямайтийской стороне разросся дуб, и в пяти шагах от него лежал весьма большой камень. Недалеко от камня была воткнута длинная жердь не менее 8 саженей с большой охапкой злаков и трав, а на камне растянута козлиная шкура. У камня, на котором был ковш, наполненный какой-то жидкостью, стоял старый мужчина. Вскоре подошла пожилая красиво одетая женщина с большим кувшином. Старый мужчина взял кувшин, отлил немножко в ковш и стал молиться. Когда кончилась молитва, молодежь, твердо взявшись за руки, стали танцевать вокруг дуба и жерди. Их танец окончился, когда жрец (Waidelut) продолжил молитву, держа чашу в руке. Окончив молитву, он выпил чашу до дна и прикоснулся к жерди. Тогда к ней сбежались все собравшиеся, вырвали жердь из земли и тыкали ею охапку злаков и трав. Козью шкуру взял жрец за свою работу, а злаки очень бережно раздал собравшимся. Потом все сели вокруг дуба и камня, говорил жрец. Все сидели, опустив головы. Они благодарили своего бога, дающего им пищу, напитки и кров. Потом стали есть и пить, и это длилось до третьего дня.
В центре Вселенной
Описывая традиционное святилище как imago mundi, а его осевой столб (дерево) — как axis mundi{28}, Мирча Элиаде приводит замечательный пример из области этнографии: в племени квакиутли (Британская Колумбия) юноши, проходящие обряды возрастной инициации в священном месте, восклицают: «Я нахожусь в Центре Мира»{29}. С этой функцией святилища — «переносить» человека в Центр Мира связано одно из очень распространенных названий «заметных камней» России: Конь-Камень.
Один из наиболее известных священных камней, носящих такое имя, находится у реки Красивая Меча (бассейн верхнего Дона) близ села Козье. Пожалуй, можно сказать, что это — один из самых впечатляющих мегалитических памятников центральной России. На высоком крутом берегу реки (перепад высот составляет здесь более 70 метров) на трех каменных опорах установлен огромный — более 20 тонн весом — камень, который в народе и зовется «Каменным Конем».
Первое упоминание этого памятника относится еще к XV веку: о нем говорится в описании путешествия в Кафу русского посла А. Голохвастова в 1499 году («Клалися в судно на Мече у Каменнаго коня»). В XIX веке о Камне писали И. П. Сахаров, А. Н. Афанасьев, Н. И. Троицкий. У местных жителей с ним связывается немало преданий и поверий; в частности, Афанасьев приводит следующую легенду{30}:
«На берегу Красивой Мечи, близ села Козьего, есть огромный гранитный камень. Крестьяне называют его Конь-Камнем и рассказывают о нем следующее предание: в незапамятную старину явился на берегу Красивой Мечи витязь-великан, в блестящей одежде, на белом коне. В тоскливом раздумье смотрел он на реку и потом бросился в воду, а одинокий конь его тут же окаменел.
По ночам камень оживает, принимает образ коня, скачет по окрестным холмам и громко ржет».
Еще в XIX веке Камень сохранял, хотя бы отчасти, свои функции святилища. Тот же Афанасьев
