Кстати говоря, устранить его тоже не составляет труда.
Мое объяснение, похоже, вполне удовлетворило Крисафия. Он молча поднял палец правой руки, и из-за колонны тут же появился его слуга.
— Отправьте гонца к начальнику тюрьмы. Пусть он выведает у болгарина все, что тому известно о мальчишке, и узнает, где именно заговорщики проходили обучение. Вполне возможно, монах находится сейчас там.
Слуга отвесил низкий поклон и тут же выбежал из галереи. Крисафий же снова повернулся ко мне и спросил:
— Описывал ли мальчик монаха?
— У монаха такие же, как у меня, темные волосы, но с выбритой тонзурой. Кривой нос, возможно сломанный в драке, но остальные черты лица правильные. Парнишка сказал, что все они говорили на одном языке. Другие подробности мне пока неведомы, поскольку он еще слишком слаб для продолжительных бесед. Позже я узнаю у него и все остальное.
— Времени у нас меньше, чем ты думаешь, — заметил Крисафий, сложив на груди руки. — На наш город надвигается страшная беда, Деметрий, и потому нам нужно собраться с силами. Если мы не разыщем этого монаха в течение двух недель, он может совершить новое злодеяние, и оно обернется катастрофой для всех. Императора можно уподобить голове, которая управляет телом нации. Тело же, как ты понимаешь, не может существовать без головы.
— О какой беде ты ведешь речь? — Слова Крисафия вызвали в моем сознании апокалипсический образ: семь ангелов вострубят, и из моря выйдет зверь с десятью рогами и поглотит нас. — Неужели опять норманны? Тогда почему император не собирает в Эвдомоне войско? Он должен встретить столь ужасную опасность во всеоружии.
— Природа этой опасности и то, как император собирается предупреждать ее, — не твоя забота, — мрачно сказал Крисафий. — Уж лучше бы ты занялся поисками тех, кто хочет убить его.
— Именно этим я и занимаюсь.
Евнух явно не хотел посвящать меня в свои грязные секреты. Впрочем, меня никогда не интересовали чужие тайны. Видимо, поэтому я и преуспел в своей профессии.
— Как видишь, я нашел не только исполнителя преступления, но и его оружие. А управившись с этим столь быстро, я сэкономил тебе немалые деньги.
— Я не обеднел бы в любом случае. Ты полагаешь, мы можем удовлетвориться, найдя перепуганного подростка и его варварское оружие? А как же монах? Ты думаешь, это был не более чем мимолетный каприз и, потерпев неудачу, он вновь отправился в страну франков? Он сумел нанять четырех телохранителей, снять дом в лесу и, наконец, купить это замечательное орудие. Скажи мне, откуда у него такие деньги? Еще один вопрос: почему он так заинтересован в смерти императора? Скорее всего, ему посулили большие деньги, и сделать это мог только человек, стремящийся занять опустевший трон. И его не остановит неудача первой попытки. — Крисафий фыркнул. — Нет, Деметрий, праздновать победу пока рано. Тебе удалось нащупать только первое звено этой длинной и запутанной цепи. Хватит ли у тебя самолюбия и гордости довести дело до конца?
Пусть у него был бабий голос и искалеченное тело, но он обладал поистине змеиным разумом и языком. И прекрасно знал человеческую природу. Конечно же, он был прав: расследование только-только начиналось, и заявлять сейчас об успехе значило бы уподобляться горе-лекарю, который, отняв у больного пораженную проказой руку, заявляет, что вылечил его. Но я не собирался с легкостью сдавать позиции.
— Сначала мы должны обговорить несколько условий. Во-первых, приданные мне варяги должны беспрекословно повиноваться мне. Мальчик должен оставаться в монастыре под наблюдением врача: он — единственное имеющееся у нас звено названной цепи, причем достаточно хрупкое. И наконец, ты должен мне доверять…
В этот миг в галерею вбежал слуга, посланный Крисафием в темницы императорского дворца. Он рухнул на колени перед своим господином и выпалил, не дожидаясь позволения говорить:
— Прости меня, господин! Тюремщик открыл камеру болгарина и обнаружил, что тот мертв!
Болгарин безжизненно висел на веревках, уронив голову на грудь и странно поджав ноги. Туника его была залита кровью почти по пояс, и, откинув назад его голову, я обнаружил почему. Кто-то перерезал варвару горло. Ни одного пузырька воздуха не появилось из ужасной раны, а руки мои остались сухими.
— Кровь уже запеклась, — произнес я вслух. — Стало быть, с момента убийства прошло несколько часов. Скорее всего, его убили ночью. Кто-нибудь заходил сюда с тех пор?
— Его не кормили весь день, дабы он охотнее отвечал на наши вопросы, — ядовито ответил Крисафий, которого не впечатлил даже этот ужасный вид.
— После вашего ухода здесь не было ни души, — подтвердил тюремщик. — А варяги охраняли его всю ночь.
Я повернулся к Крисафию.
— Выходит, ты последний видел его живым. После того как мы с Сигурдом отправились в монастырь.
— Увы, я был не последним, Деметрий, — ответил евнух, холодно блеснув глазами. — Разумеется, человек с твоими талантами способен понять, что болгарин не мог сделать это сам, если только он не искуснейший акробат. К тому же орудие преступления исчезло. Значит, вопреки твоим утверждениям, тюремщик, здесь все-таки кто-то был.
— Кто-то, кто не хотел, чтобы варвар выдал нам и другие тайны, — поддержал его я. — И кто хотел послать нам предупреждение.
— Предупреждение? — изумился Крисафий. — О чем?
— О том, что даже во дворце мы не можем чувствовать себя в полной безопасности, что убийца достанет нас и здесь. Если бы он хотел проделать все скрытно, он высвободил бы руки болгарина из оков и оставил рядом с ним окровавленный нож, как будто тот покончил с собой. Кто бы это ни был, он сумел пройти сюда незаметно для охраны и хочет, чтобы мы об этом знали.
Крисафий повернулся к варягу, охранявшему вход в подземелье, и распорядился:
— Разыщи командира и прикажи ему усилить охрану императора. Потом обыщите весь дворец — возможно, преступник и поныне прячется где-то здесь.
Я сильно сомневался в этом, однако не стал встревать.
— А как же мальчик? — спросил я. — Мне кажется, что он представляет для наших врагов куда большую опасность, нежели этот несчастный варвар.
— Охраной монастыря руководит Сигурд, людей там и так предостаточно. При желании ты мог бы составить им компанию. — Крисафий направился к двери. — Я должен идти к императору.
— А я отправлюсь домой. — Я не видел своих дочек вот уже два дня, и, хотя мне не впервой было проводить ночь вне дома, они наверняка волновались. Да и я тоже. — Кто знает, возможно, прямо завтра мы выведаем у мальчика какие-то новые тайны.
— Если он доживет до завтра. Запомни, Деметрий, времени на всякие игры у нас нет. Осталось всего две недели. — Крисафий бросил последний взгляд на висящее тело. — А возможно, и того меньше.
Я не имел ни малейшего понятия о том, что за напасть могла являться причиной подобной спешки. Однако меня напугала дрожь в голосе человека, привыкшего спать в покоях императора и управлявшего судьбой народов.
?
Вернувшись домой, я встретил весьма сдержанный прием со стороны моих дочерей. Елена, которая уже лежала в кровати, пробормотала что-то себе под нос, когда я зашел взглянуть на нее. Зоя же подала мне холодные овощи, приправленные бессвязной болтовней. На следующее утро за завтраком Елена дала волю своим чувствам.
