уже в сумерках, мы наконец добрались до городских стен. Вдоль них стражники образовали коридор, предназначавшийся для гонцов и глашатаев, и только оказавшись там, я смог вздохнуть свободно.
— Мои люди вон на той башне, — сказал Сигурд. — Пойдешь со мной или подождешь здесь?
Пронесшийся мимо отряд конников обдал нас грязью. Прямо над нашими головами дюжие воины вращали рычаг лебедки, пытаясь затащить на стену огромную баллисту, которая раскачивалась на толстых канатах.
— Пойду с тобой, — поспешно ответил я, не желая закончить этот день под копытами коня или под свалившейся сверху махиной осадного орудия.
Как всегда, Сигурда сразу узнали, и стражники пропустили нас к подножию лестницы. Подъем нельзя было назвать крутым, но у меня опять разболелась голова, а ноги потребовали отдыха. Повсюду торопливо сновали стражники, перекрикиваясь между собой, но о чем они говорили, я не мог разобрать.
Вскоре мы вышли на широкий верх стены, и мой интерес возрос. Здесь было на удивление тихо. Воины недвижно стояли, прижавшись лицами к амбразурам, как будто созерцали какое-то чудо. Не обратив на них внимания, Сигурд стал подниматься на башню, я же, не на шутку заинтригованный, подошел к бойнице и тоже посмотрел туда.
Закатное светило окрашивало низкие облака и заснеженные поля в кроваво-красный цвет, но вовсе не это зрелище заставило воинов, стоявших на городских стенах, хранить молчание. На гребне горы, находившейся на расстоянии двух миль от города, появилось войско. Всадники ехали в нашу сторону, и на фоне солнца их пики поблескивали как язычки пламени, а знамена казались черными. Они двигались вперед ряд за рядом, их были многие тысячи — десятки тысяч, — и они направлялись к воротам нашего города.
Варвары пришли.
??
— Это все меняет. — Я три дня добивался встречи с Крисафием и теперь, когда эта встреча наконец состоялась, дал волю чувствам. — Можно ли считать обычным совпадением то, что всего через три недели после покушения на императора возле наших стен появляется огромная армия варваров?
Крисафий потер свой безволосый подбородок.
— Это ничего не меняет, — хладнокровно сказал он. — Разве что изменилась мера твоей ответственности в случае, если ты допустишь ошибку.
— Наемного убийцу направлял монах, молившийся по западному обряду и использовавший оружие варваров, неведомое нашим людям. Теперь же по ту сторону Золотого Рога встали лагерем десять тысяч его соотечественников. Неужели все это — простая случайность?
— Ты разочаровываешь меня, Деметрий. Я думал, что ты — проницательный человек, способный постигать сокрытую от прочих людей истинную суть происходящего. А ты цепляешься за какие-то случайности.
— Когда я вижу человека, стоящего над бездыханным телом с окровавленным ножом в одной руке и чужим кошельком — в другой, я не пытаюсь искать каких-то хитроумных объяснений его поступку.
— Но сейчас, возможно, стоит поискать. — Крисафий сложил ладони. — Три недели назад армия варваров еще не пересекла наших границ. Даже если бы попытка покушения на жизнь императора удалась, они от этого ничего бы не выиграли. К тому же они пришли, чтобы помочь нам, чтобы изгнать турок и сарацин из наших азийских земель и вернуть эти земли их законным владельцам. Как бы ни боялся их простой люд, они — наши союзники, наши желанные гости. — Советник не пытался скрыть скептицизм, звучавший в его словах. — Император не просто терпит их присутствие — он обеспечивает варварское войско всеми необходимыми припасами.
— Тем не менее, — не отступал я, — мне хотелось бы встретиться с этими людьми. Пусть эта затея кажется тебе никчемной, но я привык доводить все до конца, ты же знаешь.
— Примером чего является цистерна?
Крисафий издевался надо мной. Элрик и его товарищи простояли возле цистерны целые сутки, но оттуда так никто и не вышел. Они сделали заключение, что монаха уже нет в живых, однако я заставил их заняться поисками его тела. Мы спустились вниз с сетями и с факелами, но не поймали ничего, кроме рыбы. Монах словно растворился в воде. А вероятнее всего, как предположил гидрарх, он выбрался наружу через одну из питавших цистерну труб.
— Вот именно. — Меня не остановили возражения варягов, и я не собирался отступать перед насмешками евнуха. — У меня здоровые инстинкты, Крисафий, хоть они порой и ошибаются. Мне нужен пропуск в лагерь варваров и, возможно, рекомендательное письмо к их командирам.
Крисафий опустил глаза в раздумье.
— В конце концов, — добавил я, — если допустить, что убийца императора остается в нашем городе, то он не может не заметить, что появление иноземной армии дает ему дополнительные возможности для совершения злодейства.
Крисафий взглянул на меня.
— Боюсь, ты слишком легко уходишь в сторону от главного, Деметрий, и становишься жертвой своего воображения.
— Мое воображение неплохо мне служит.
— Именно поэтому я и выполню твою просьбу. Завтра император отправит к варварам своего посланника, которому ты сможешь составить компанию. Если, конечно, выдержишь их вонь. Я буду ждать твоего отчета в новом дворце.
За последние недели я хорошо изучил обратную дорогу из этого дворика, а мое лицо настолько примелькалось, что дворцовая охрана перестала меня окликать. Зима наконец пришла и во дворец: безудержное веселье, запомнившееся мне по первому посещению, сменилось печальным запустением, а золоченые стены как будто потускнели.
— Деметрий!
Я обернулся и увидел Сигурда, шагавшего ко мне между колонн. Его глаза ввалились и потемнели, но широкая улыбка была вполне искренней.
— Я думал, ты на стене.
— Только что оттуда. Франки в своем лагере ведут себя достаточно спокойно, к тому же без осадных машин они вряд ли способны доставить нам беспокойство.
— Крисафий говорит, что они здесь в качестве наших союзников.
Сигурд уставился на меня, как учитель на безнадежно тупого ученика.
— Когда десять тысяч иноземных наемников разбивают лагерь у стен нашего города, не стоит полагаться на их любезные слова и благородные намерения. Особенно если речь идет о коварных и алчных франках. Император сможет назвать их своими союзниками только после того, как они разобьют врага и вернутся в родные земли. До тех пор ему следует вести себя с ними как с ручным леопардом: доброжелательно, но с крайней осторожностью. Иначе он может вдруг обнаружить, что этот леопард откусил у него руку, а то и кусок покрупнее. — Он поскреб подбородок. — Впрочем, мне некогда заниматься твоим просвещением, Деметрий. Я должен подготовить свой отряд: завтра мы будем сопровождать императорского посланника графа Вермандуа.
— Графа чего?
— Вермандуа.
— Я слышал, что императорские земли простираются чуть ли не до края света, но это звучит не очень похоже на название ромейского города.
— Верно, — усмехнулся Сигурд. — Это место находится в королевстве франков, не так уж далеко от моей родины. А граф, судя по всему, доводится братом их королю.[29]
— И наш император избрал его на роль посланника?
