местные пуритане радикально изменили его отношение к сексуальным развлечениям. Нет, доспехи вполне могли принадлежать доброму славянскому парню, что когда-то отправился за лучшей долей в войско кагана. А через какое-то время вернулся мужественным красивым воеводой с горячащим девичьи сердца шрамом на лице. Так что у нас есть то, что есть: «праго-корчакцы» — славяне в «узком» смысле, носили эсоконечные кольца на территории вплоть до Поросья. Где мы фиксируем и их материальную связь с аварским миром.
Значит, мы имеем на территории России не только славян вообще, не только потомков венедов, но и славян в «праго-корчакском» смысле. И следовательно, те племена, которые мы найдем вышедшими из «узких» славян, будут не только подлинно славянскими по происхождению, но и местными, ни с какого Дуная не пришедшими.
Осталось найти эти племена. По кольцам, вестимо. Ну и по другим признакам.
А кто такие дулебы?
Наша задача — доказать (или опровергнуть) две вещи:
а) что дулебы есть если не все пражско-корчакские славяне, то по крайней мере их заметная часть;
б) что известные нам «письменные», летописные племена являются потомками дулебов.
Итак, дулебы.
Может ли что-то значить их имя? Задумавшийся когда-то об этом О. Н. Трубачев вывел его из германского daud-laiba — дословно «имущество, наследство умершего». Остроумен Олег Николаевич, как всегда, но и хваток, мне кажется, через меру. Как потом ни подводи объяснение такому толкованию — убедительно не будет. Какое наследство, при чем тут умерший — в сравнении с целым-то народом!
Может, попробуем начать с того языка, носителями которого были дулебы? С древнеславянского? Точнее, с полабского, близкого к пражско-корчакскому ареалу географически.
Так вот, на полабском djola, djole означает «работать». А djolu — «работа», «дело». «Работник» — не лучше ли «выморочного имущества»? А если вспомнить, что sklave, slave на германских диалектах означает не только «славянин», но и «раб», то ситуация становится решительно интимной! Вспомним, в каком положении оказались славяне после покорения их аварами! Не рабами ли? Особенно если речь идет не о всех славянах — да мы и не ведем речь о всех славянах, а лишь о некоей их группе, племени, подпавшей под особенно сильное угнетение со стороны авар. Не превратилось ли в этих обстоятельствах дотоле гордое «словак», «словенин» в адекватное «дюлеб» — «работник», «раб»? А уж соседние германцы, не вдаваясь в такие тонкости, попросту скалькировали значение с одного слова на другое…
Справедливости ради приведу, однако, контраргументы профессионального лингвиста:
Не вижу тут особого противоречия. «Дело», djelo, djole, delo — практически одинаковые формы. И, значит, речь должна идти только лишь о том, что может быть ближе к элементарной человеческой логике мышления: «делальщики»-«работники»-«рабы» на родном языке — или некие «наследники мертвых» на чужом. Откуда у германцев такие фантастические ассоциации? Что за некрофилия?
Не знаю. Как видите, читатель, я очень ценю уважаемого оппонента и рад, что он прочел эту книгу еще в рукописи. Но кое с какими вещами согласиться мое сознание не может. Даже если что-то звучит фонетически безупречно. Каким образом некие чужие этнически люди называли целое племя «наследниками выморочного», а оно не только с этим соглашалось, но и так бурно пиарило, что это имя дошло до русской летописи XI века? Через 500 лет! Простите, не верю. Это логике не поддается, ни человеческой, ни исторической.
Это фантастично. И всего лишь на базе одного лингвистического построения… Это как гепарда, похожего на кошку, живущего, как кошка, бегающего, как кошка, причислять к собакам лишь на основании того, что у него когти не прячутся. Наука, конечно, долго так и делала, но даже научные глупости не длятся вечно. Вот и гепарда обратно в кошку превратили.
В общем, я, не будучи настоящим специалистом в этом вопросе, не стану настаивать на своем варианте. Но и на «немецкий» согласиться невозможно. Простите, в условиях, когда лингвистические построения противоречат логике человеческого мышления и поведения, я все же предпочитаю оставаться на почве последней. А потому, что касается дулебов-рабов, то я бы предположил, что так их могли назвать авары. С которыми славяне как раз в соответствующей позиции и находились. После аваров смысл стерся, а имя осталось. Не аварское слово? Согласен. Так ведь, судя по тому, что славянский язык мощно развился, а «аваризмов» мы в нем настолько не видим, что даже не знаем, на каком языке авары и разговаривали, то придется признать, что в аварском каганате основным языком и был славянский. Да и означать — во всяком случае, для славян — могло и не «раба». Судя по литовскому daile — «искусство, ремесло» или сербохорватскому дjлати — «делать, работать, строгать» (как нам дает Фасмер), «дулеб» могло пониматься и как «ремесленник», «мастер», даже «плотник». Или, наконец, просто «делатель», «деятель»…
Возможно, дулебами и звали ту часть славян, которая непосредственно жила под аварами в районе Паннонии — Чехии — Южной Польши — Волыни. Возможно, какую-то их часть. В то время как другая часть — а поди до нее доберись! — и в ус себе не дула на берегах Случи и Стыри. И звалась теми же волынянами.
Во всяком случае, коренной территории дулебов археология не фиксирует. Значит, некоей отдельной культуры этого племени не существовало и его надо искать в одной из известных культур.
На период аварского господства над славянами выбор у нас небольшой. Это либо дунайские «пеньковцы» и «ипотешти-киндештцы», то есть анты, с которыми у авар, как мы знаем, действительно имелись разногласия. Либо это соседи антов — славяне пражско-корчакской культуры, — жизнь которых под аварами также надежно фиксируется археологически и письменно.
А больше у нас в это время славянских культур нет!
С антами-«пеньковцами» вопрос решается достаточно однозначно. Русский летописец помещает дулебов туда, —
В то же время из данных самого надежного нашего друга — археологии — следует, что волыняне — это чистые наследники пражко-корчакских древностей, перешедших затем в лука-райковецкие. А
