Русские – не славяне?

сербы — «наши». И можно с большой долей вероятности утверждать, что те самые первоначальные славяне пражско-корчакской культуры, что концентрировались напротив города Новиетуна рядом с Мурсианским озером, называли себя сербами. Это они — то есть «мы» — открыли эпоху славянского натиска на Империю. И в конечном итоге добились цели — переселились на территорию Византии по официальному приглашению императора Ираклия (610–641 гг.).

И в то же время у сербов большой процент гаплогруппы I1b — до 30 %. След местного дославянского населения? Наверняка. Ибо много и еще одного маркера — E3b (19,8 %). Это чистый южнобалканский маркер, его много, например, у греков.

Зато у других балканских народов соотношение гаплогрупп заметно меняется в пользу «местной» I1b: у боснийцев — 43,5 %, у хорватов — 71,1 %.

При этом что характерно? Что и психофизические, и особенно менталитетные черты этих народов различаются так же, как и гаплогруппы. И виновата в этом вовсе не генетика.

Вот хорваты. Этот славянский народ тоже явно пришел из «наших» лесостепей. Даже его название связывают с иранским происхождением. Часть этого народа, кажется, до сих пор остается на западе Украины, являясь потомками когдатошних «белых хорватов». И тем не менее, —

— хорваты с территории Сплита или Дубровника (побережье Средиземного моря) предпочитали, чтобы их называли «иллирийцами», а не «славянами», поскольку многие их культурные традиции восходят к иллирийцам, которые жили в Западной Югославии во время бронзового и раннего железного века вплоть до оккупации их территории римлянами. [102]

Как утверждают, славяне из Северо-Западной Югославии — словенцы — также гордятся своим иллирийским происхождением. И чувствуют себя более связанными с неславянами из Центральной Европы, чем с сербами, македонцами и болгарами.

Не «наши».

Вот так мы и получаем на Балканах, при «великой» славянской агрессии и при «безудержной» славянской экспансии, вовсе не ожидаемую «славянскую» гаплогруппу R1a1. А вполне сохраняющуюся «балканскую» — I1b. «Славян» становилось много, да. Ибо выгодно было в ту эпоху стать славянином, присоединившись к всеобщему движению, а не сидя у него на пути. А вот славянских мужчин было мало. Столько, сколько бойцов могла дать пражско-корчакская группировка. И не в силах они были одарить все сдвинутое ими население своей Y-хромосомой…

ИТАК:

VI–VIII века. Мир становится свидетелем потрясающей экспансии славян! Менее чем за сто лет после своего появления на исторической сцене они не просто завоевали, но и успели заселить гигантские пространства — от Ладоги до Крита и от Эльбы до Волги. Материальная, техническая, военная база такой экспансии непонятна, если брать в расчет только демографический и экономический потенциал одной пражско-корчакской культуры. В славянской экспансии просто обязан был участвовать другой элемент — профессиональный с военной точки зрения, опытный в общественных условиях и контроверзиях жизни Византии и ее пограничья. Таким элементом стали практически все местные народы, вырванные из своей исторической и этнической почвы тремя столетиями постоянных войн и вторжений в Дунайском и Балканском регионах. Потому под именем и от имени славян войну с Империей начали все. По сути, это была масштабная гражданская война в Византии, которую, возможно, славяне и спровоцировали, но вели большею частью местные провинциально-римские элементы. Потому происходило не столько завоевание и освоение новых земель славянами, сколько едва ли не добровольный переход в их статус и частично в культуру местного населения. Во всех регионах, где появляются славяне, начинается процесс ассимиляции ими местного населения. Он идет в разных условиях и в разных формах, но имеет важную особенность: ассимиляция идет не биологическая, а культурная, социальная. Славяне словно своим образом жизни втягивают в него другие народы, которые постепенно и сами превращаются в славян. Но — только по культуре. И в этих условиях естественно, что «балканская» гаплогруппа сохранила здесь свои позиции, а «арийская» R1a1 смогла распространиться лишь в ограниченных масштабах — соответствующих демографическим возможностям пражско-корчакских мужчин.

Глава 22 Аварский выход

Между тем мы почти забыли о части славян — и в «узком», и в «широком» смысле. Тех, что осталась на территории будущей Руси.

Но, собственно, тут и говорить пока не о чем. Славяне в «узком» смысле — восточная часть пражско- корчакской культуры — миролюбиво сидят себе на землях Волыни. Часть их в свое время приняла участие в движении на Империю, «спустившись» вдоль восточных склонов Карпат до низовьев Дуная, где начала превращаться в ипотешти-киндештскую группировку. Но уходят, как мы знаем, всегда не все. И часть славян продолжала функционировать в родных местах, не вмешиваясь в южные авантюры соотчичей.

Остальные потомки венедов продолжали себе жить спокойно. На севере развивалась культура псковских длинных курганов, которую принято олицетворять в летописных кривичах. Но остается открытым вопрос, насколько кривичи были «наши» — и вообще славяне. Есть немало основательных соображений, трактующих кривичей чуть ли не как потомков балтов — метисных с венедами. Судя по тому, однако, что латыши русских и поныне зовут «krievi», у самих балтов имелась на этот счет другая точка зрения. Впрочем, еще одно балтское племя — ятвяги называли русских словом drygi. Лингвисты связывают это с древнерусскими дреговичами (< балт. *Dreguva).

Но есть еще одно соображение, которое довольно сильно ставит под сомнение как венедские, так и балтские корни кривичей. Дело в том, что когда кривичи однажды, в конце VII века, вслед за схлынувшей в Балтику Ладогой пришли к этому озеру и основали здесь крепость, ныне часто именуемую Любшанской, то оная крепость оказалась похожей на дунайские образцы. Точнее, на тамошние укрепленные пункты провинциально-римского характера. А римскую строительную культуру и технологии лесные венеды принципиально унаследовать не могли. Значит, кривичи — люди дунайские по происхождению. Часть «праго-корчакцев»? Но те тоже не занимались строительством провинциально-римских крепостей подобного вида. И по времени появились с гаком лет на двести позже, нежели такие крепости строиться перестали.

Так кто тогда кривичи? Какой-то предславянский народ, который, как венеды, отошел в леса от постгуннского хаоса?

А помните —

— появление культуры Восточно-Литовских курганов с их княжескими погребениями типа Таурапилса, длинных курганов Псковщины?

Они проявились в «венедской» зоне, бесспорно, — но были ли они венедскими? «Киевцы» ли убежавшие их оставили? Или, может, остатки «пшеворцев»? Тогда все сходится — и крепость, и провинциальноримскость, и княжеские погребения, которых не было у «киевцев»…

В общем, оставляем знак вопроса. Конечно, впоследствии за время своих скитаний-уходов то от гуннов, то от освирепевшего климата, то от балтов, которые выглядят в истории вечными тихушниками, — но которых почему-то вечно все обходили по периметру… — во время своего путешествия по балто- венедскому приграничью кривичи не могли не поднабраться многого и от тех и от других. В том числе генетически. Но факт, что еще в конце IX века, когда происходила история с Рюриком и русами, приладожские жители четко различали славян и кривичей. Те даже в бытовом смысле, кажется, плохо совмещались. Во всяком случае, в любшинской крепости славянского элемента весьма мало, а для того,