— и возникли индоевропейские «европейские» языки. В том числе и славянские.
Но как и почему возникали эти миграционные волны, не совсем понятно.
Конечно, точного ответа на этот вопрос — без все той же пресловутой машины времени — мы никогда не получим. Впрочем, тут нам на помощь приходят другие науки — климатология, геология, археология.
Заметим в скобках, что согласно данным палинологии — науки, изучающей сохранившиеся в почвах, в частности в ее культурных слоях, пыльцу и споры растений, в ходе голоцена, то есть нынешней геологической эпохи, начавшейся около 10–11 тысяч лет назад и в которой мы ныне живем, — сменилось несколько глобальных фаз потепления и похолодания. И волн миграций древнего населения, в частности, «нашего», распространяющихся в разные стороны, было еще немало. И они необъяснимы, если не принимать во внимание климатические и — шире — природные явления.
И вот если это обстоятельство учесть, то причина индоевропейской миграции становится примерно понятной. Видимо, дело было так.
Пока в Евразии стоял ледник, среднерусская и причерноморская тундростепь была, при всем изобилии мамонтов и шерстистых носорогов, зоной экстремального климата и рискованного пропитания. Зато когда 11–12 тысяч лет назад пришло тепло, и ледник отступил, а затем примерно 7 тысяч лет назад начался наиболее теплый и влажный период в голоцене, когда —
— то тут, в центре Евразии, условия жизни стали весьма благоприятными.
Более теплый, чем ныне, —
— климат позволил лесам далеко продвинуться к северу. Мамонты, правда, к тому времени вымерли. Но при этом в степях стало тепло и влажно, и на сладкую травку поднялись табуны животных с юга.
Как это выглядело, можно себе представить по рассказам о миллионных стадах бизонов в Северной Америке. Индейцев не слишком много, и они очень заняты истреблением друг друга. Зверя же убивают практически только ради пропитания (иногда ради молодецкой удали). И численность оного зверя регулируют лишь количество съедобной травы да мишки-гризли. Которые, по чести говоря, тоже предпочитают добычу помельче.
В общем, тут и открылся для наших предков рай на земле. Где они — это уже археология утверждает — и занялись прежде всего скотоводством. Тем более, что именно здесь, как предполагается, наши предки впервые в истории приручили лошадь. Во времена среднестоговской культуры.
Вот к этим людям, к этим культурам и пришли индоевропейцы.
Что же их погнало на север?
Тогдашний вариант глобального потепления.
Под его воздействием уровень вод Мирового океана повышался. И однажды, около 6 тысяч лет назад, открылся пролив Босфор. И воды Средиземного моря обрушились в будущий Понт Эвксинский. Геологи говорят, вода затопляла берега со скоростью в один километр в день! Менее чем за год уровень моря поднялся на десятки метров! Было затоплено более 60 тыс. кв. км суши, т. е. около 30 % нынешней площади Черного моря. По сути, это был потоп.
Так что есть основания для высказываний самых серьезных ученых о том, что сама легенда о Всемирном потопе была рождена в среде индоевропейцев, проживавших в бассейне Черного моря и переживших эту катастрофу.
Собственно, уже давно доказано, что в Библию текст о потопе попал из шумерских мифов:
В контексте поиска наших предков интересны несколько строк ранее:
Скотоводы, не иначе. Которыми, конечно, земледельцы и строители каналов Междуречья не были.
К тому же более поздняя вавилонская версия была вставлена как рассказ в эпос о Гильгамеше «О все видавшем…». А Гильгамеш — вполне реальный правитель-лугаль первой династии Урука в Шумере (примерно XXVII–XXVI века до н. э.). А в «Ниппурском царском списке» о нем сказано:
Последнее, конечно, — весьма косвенное свидетельство. Но на общем фоне…
Словом, побежишь от такого катаклизма. И в Междуречье, и на Балканские горы, и на Армянское нагорье. Вот-вот — на самую гору Арарат! Как Ной во главе своего зверинца. А с горы Арарат осколки