ромбощитковые — со словенами и т. д.
Как утверждают археологи, в самом начале славянской эры наибольшее распространение на славянских территориях получили эсоконечные кольца. В свою очередь, они делятся на две группы:
1) проволочные (или дротовые) кольца разного диаметра, один конец которых завит в виде латинской буквы S.
2) более массивные, полые, часто орнаментированные, завершающиеся таким же завитком.
Эти группы имеют различные ареалы. Вторая тяготеет больше к балтийскому Поморью и, собственно, поморской часто и называется.
А вот первая имеет больше отношения к нашей теме «русских» славян:
Анализ территориального размещения находок рассматриваемых украшений дает все основания связывать их с пражско-корчакской культурно-племенной группой славян… Наибольший сгусток эсоконечных проволочных колец приходится на области расселения этих славян. При этом немалое число находок сделано в землях южных славян, но исключительно в тех местностях, в освоении которых участвовали славяне рассматриваемой… группы.
Еще более отчетливо это видно в восточноевропейском ареале. Здесь основная масса эсоконечных украшений встречена в пражско-корчакском регионе и в землях, заселенных потомками дулебов — волынянами, дреговичами и полянами. За пределами этой территории зафиксированы лишь единичные, разрозненные находки таких колец, которые можно связывать с древнерусскими переселенцами из областей проживания славян, вышедших из пражско-корчакского ареала. [303]
Однако торопиться с утверждением, что волыняне и прочие — потомки дулебов, мы пока не будем. Расследование покажет. Пока что мы видим лишь прямую связь между наиболее популярным украшением пражско-корчакских женщин и женщин тех мест, где впоследствии фиксируются исторические «русские» славянские племена.
Самое интересное: первоначально славяне колец этих, похоже, не знали. Первые эсоконечные проволочные височные кольца появились в среде славянского населения Среднедунайского региона в VIII веке. На протяжении столетия-двух этот элемент женского украшения распространялся по ареалу связанных со славянами племен, пока лишь к X–XI векам не стал общим их украшением. И тем самым этносимвольным признаком.
Что опять же говорит о том, что височные кольца распространялись вместе с модой на них среди расходящихся по Русской равнине пражско-корчакских славянских племен.
Любопытно, что они часто встречаются в поздних славяно-аварских захоронениях. Здесь снова возникает аллюзия на эти самые игры в «понигелз» — словно муж-аварин вносил в облик жены некий элемент, символизирующий ее покорность ему. Как покорность лошадки, на которую надеты трензеля. Не отсюда ли и мода пошла? — доблестным славянским мужам, что на протяжении аварской эры участвовали в боевых походах, включая такой героический эпизод, как штурм Константинополя, тоже, поди, лестно было укрепить на своих женах знак покорности…
Но еще более любопытно, что, судя по археологии, до славян височные кольца носили балты. По данным Е. А. Шмидта, который сам участвовал в раскопках балтских поселений, —
— на юго-востоке Литвы височные кольца известны еще до эпохи великого переселения народов — с самого начала I тыс. н. э. Таковыми являются плоские височные кольца I–II вв. н. э., бывшие частью женского убора, который в целом характерен для балтских племен того времени. Кстати, такое же височное кольцо найдено и в восточной части этого ареала на городище Холмец в верховьях р. Десны в пределах расселения днепро-двинских племен. Во II в. н. э. опять-таки в западной части ареала вошли в моду проволочные в 3–5 оборотов спиральные височные кольца. В IV–V вв. н. э. в пределах всего вышеуказанного пространства были распространены круглопроволочные браслетообразные сомкнутые височные кольца, включая Юго-Восточную Литву, где бытовали браслетообразные височные кольца разных типов (с заходящими концами, сомкнутые и иногда со спиральным завитком на одном конце). [369]
Что, однако, тут примечательно — датировка. Появления новых типов колец совпадают с нападениями чужаков на лесостепной ареал «наших» земледельческих культур. В I веке — сарматы. Во II — готы. Затем гунны. Возникает ощущение, что выплеск населения в леса вносит в местные культуры новые модели височных колец.
Да, верно. Нигде я не встречал упоминаний, что население зарубинецкой или киевской культур носило кольца. И сразу все предыдущее логическое построение рушится. Но с другой стороны, если постзарубинецкая тушемлинско-банцеровская группировка носила кольца, то отчего их не могло быть у зарубинецкой? Только не было у них еще традиции класть их в могилу…
Впрочем, не исключено, что новые беженцы-мужчины, встречая местных красоток с символизирующими покорность кольцами на висках, немедленно проникались к ним симпатией. А дамы- иммигрантки, соответственно, — черной завистью. Но поскольку прямое копирование было невозможно — в силу иного менталитета, который всегда перерабатывает чужие культурные достижения под себя, — то и с местными артефактами происходила определенная трансформация. Мы же знаем женщин — даже одинаковое с кем-то платье вызывает у них чувство священной ярости!
История височных колец позволяет задуматься и еще об одном обстоятельстве. Дело в том, что если смотреть по карте распределения их находок по типам, то мы увидим сразу несколько парадоксальных областей. Не везде известные «типажи» колец совпадают с местом жительства тех племен, которым они должны бы принадлежать. Например, ромбощитковые височные кольца новгородских словен сформировались не в районе озера Ильмень, как, кажется, можно ожидать. А в Смоленской области. А вот, скажем, заметная компактная «колония» эсоконечных колец В. В. Седовым указывается в районе Ростова Великого, на северо-востоке Руси (см. рис. 28).
Представить, что туда забралась какая-то большая группа «праго-корчакцев», трудно и странно. Даже если предположить, что в этом вопросе маститый историк несколько перегнул палку, все равно характерные для потомков именно «узких» славян перстнеобразные височные кольца встречаются здесь и позже, вплоть до XI века. Вместе с землянками южнорусского типа.
А значит, кольца для нас становятся не только относительно надежным для такой давней истории этническим маркером, но еще и показателем движений племен или их частей. А главное — показателем их формирования! Потому что от Праги до Ладоги дошли не «узкие» славяне — даже несмотря на то, что сохранили свое племенное имя. А те из них, кто ранее зачем-то сделал остановку под Смоленском. И приобретал соответствующие этнические влияния и изменения.
Классификация древнерусских височных колец была разработана А. В. Арциховским и уточнена и дополнена В. П. Левашовой. И что же мы видим?
Практически для каждого племени характерны свои особенности этих украшений. Скажем, в состав женского головного убранства населения, оставившего смоленско-полоцкие длинные курганы, входили проволочные височные кольца с пластинчатыми расширениями на заходящих друг на друга несомкнутых концах. Это ясно кто — кривичи (культура длинных курганов) полоцкие и смоленские. Они же полочане «Повести временных лет».
А рядом с ними, на северо-западе, характерной деталью женского костюма являлись ромбощитковые височные кольца. Это — надежный этнохарактеризующий признак новгородских словен.
У дреговичей распространены перстневидные височные кольца с заходящими в полтора оборота
