Выслушав Диафеба, Сверчок просто вошел в шатер и разбудил Тиранта, коснувшись его руки.
— Прибыл гонец, ваша милость. — Он протянул руку, чтобы Тирант мог опереться на него и встать.
Севастократор вышел из шатра, и тотчас дозорный, ожидавший возле входа, доложил ему о каком-то непонятном войске, которое направляется сюда.
— Кто они? — спросил Тирант, встряхиваясь и моргая на ярком солнечном свету.
— Я не сумел их разглядеть как следует, — признался дозорный.
— Хорошо, что ты сразу обо всем доложил, — сказал Тирант. — Ступай и передай всем приказ вооружаться и быть настороже.
И фазу в лагере закипела бурная деятельность. Сеньоры и простые солдаты имели возможность убедиться в том, что севастократор не зря отдает свои приказы: в двух третях, а то и в трех четвертях случаев его распоряжения бывают полностью оправданны; что до четверти, то она так мала по сравнению с целым, что ею можно и пренебречь.
— Как вы думаете, кузен, кто это может быть? — спросил Диафеб.
— Вероятнее всего, турки из других захваченных Великим Турком городов, — ответил Тирант. — Я этого опасался.
Он махнул трубачам, приказывая трубить наступление, и армия двинулась из лагеря навстречу противнику.
Но когда оба отряда сошлись посреди дороги, сеньоры узнали друг друга, и по рядам прокатились радостные крики:
— Это люди из Пелидаса!
— Это герцог Македонский со своими воинами!
— Это наши!
И Тирант первым приблизился к герцогу Македонскому, чтобы приветствовать его. Он спешился и почтительно поклонился тому, кто выдержал почти месячную осаду и претерпел немало страданий.
Но герцог Македонский остался в седле и в ответ на вежливый поклон севастократора лишь слегка кивнул головой.
— Каков злонамеренный каналья! — прошептал герцог де Пера, обращаясь к Диафебу. — Да будь я проклят, если просто скажу ему «здравствуй!» — И он нарочно отвернулся, чтобы не смотреть на герцога Македонского.
Но простые воины и обычные сеньоры радостно приветствовали Тиранта. Каждому хотелось узнать подробности ночной схватки, а больше всего сеньоров из Пелидаса интересовало, каким образом так вышло, что Тирант разбил превосходящие силы турок. Неужели он нашел какой-то хитрый способ побеждать победителей?
Люди из обоих отрядов смешались, повсюду видны были улыбки, воины хлопали друг друга по спине и смеялись. И казалось, что ни у одного из них нет задней мысли, а уж о страже, которую выставили у ворот Пелидаса, дабы не подпускать к награбленной добыче Тиранта, — об этом и вовсе никто сейчас не помышлял.
Слыша про выдумку с кобылами и жеребцами, солдаты весело хохотали и крутили головами. Простые рыцари охотно выказывали глубокое почтение севастократору и целовали его руку.
И так оба отряда добрались до лагеря Тиранта.
Тогда Тирант обратился к герцогу Македонскому, надменно глядевшему поверх голов:
— Если вашей светлости угодно отдохнуть в этом превосходном месте, то я охотно уступлю и прикажу перенести мои шатры куда-нибудь подальше.
— Нет, — сказал герцог Македонский, — мне это не угодно.
— Может быть, вы хотели бы встать лагерем рядом со мной? — продолжал Тирант, мысленно молясь о том, чтобы герцог Македонский отказался. — Мы могли бы объединиться.
— Нет, — повторил его враг, — я не желаю стоять лагерем рядом с вами. Не беспокойтесь обо мне. Я найду превосходное место для стоянки ниже по течению ручья. В конце концов, мы находимся в Византии, здесь моя родина, и я всегда отыщу для себя уютный уголок, в то время как вы — всего лишь пришелец, и для вас найти здесь приют — большое дело. А я почитаю Писание и никогда не изгоняю странников, бездомных, нищих и голодранцев в парчовом платье с чужого плеча.
И, высказавшись таким образом, он развернул коня.
Тирант смотрел ему вслед, приподняв бровь, и на лице севастократора появилась странная улыбка.
— Ну что, — спросил Диафеб, появляясь рядом, как из-под земли, — надеюсь, желтопузый отказался?
— Слава святому Георгию, святому Христофору и святому Харитону! — сказал Тирант с чувством. — Впрочем, нужно будет позлить его еще и пригласить на обед. Отправим Сверчка — полагаю, он достаточно хорошо разбирается в обстановке и справится с делом.
— Мы не можем отправить к герцогу простого пажа, — напомнил Диафеб.
— В таком случае, я своими руками посвящу его в рыцари, — решил Тирант.
И пока повара, взятые из Константинополя, занимались приготовлением обеда, состоявшего из густого супа и поросенка, запеченного в углях, Тирант призвал к себе пажа Сверчка и обратился к нему с такими словами:
— Если ты просишь посвящения в рыцарский орден, то сейчас самое время выполнить твою просьбу, потому что ты явил себя человеком храбрым и преданным, и я могу дать тебе желаемое прямо здесь, на поле боя. А посвящение на поле боя отличается от обычного тем, что не требуется ночного бдения при оружии, ибо твое участие в битве засчитывается за такое бдение. И многие другие ритуалы также заменяются сражением, потому что твои руки уже омыты кровью врагов, а это дорогого стоит.
Сверчок страшно побледнел и слушал молча.
— Но сначала тебе следует узнать о том, как был основан рыцарский орден, — продолжал Тирант. — Случилось это в дни юности города Рима, когда первый царь по имени Ромул выбрал тысячу лучших юношей и сделал их рыцарями, вооружив и возвеличив их. Он наставил их в правилах благородства и чести, и до появления рыцарства не было на земле человека, который осмелился бы оседлать лошадь. Господь, создавая лошадей, имел это в виду, но от Адама и до Ромула никто не решался воспользоваться конем для верховой езды.
Узнай теперь кое-что о рыцарском оружии и сложи эти знания в своем сердце, да смотри, никогда не извлекай их оттуда! Копье дается рыцарю для того, чтобы он наводил страх на лиходеев. Рыцарский меч может колоть, может рубить, а может служить крестом для молитвы, и потому это самое благородное из всех видов оружия, и оно троякое. Перевязь означает чистоту помыслов, рукоять — символ мира, эфес — символ креста, лошадь есть символ народа, о котором заботится рыцарь, золотые шпоры, которыми рыцарь подгоняет коня, означают способ пробудить в народе достоинство и жажду чести. Помни обо всем этом.
Сверчок молчал и только быстро моргал глазами.
Тирант возвысил голос:
— Но если рыцарь нарушит законы, о которых я говорил, то будет он лишен всякой чести. Сперва его облачат в доспехи очень тщательно, как будто готовя к битве, и выставят на высоком помосте. Тринадцать священников отслужат по нем заупокойную службу, а после этого с него снимут все доспехи и, поставив на колени посреди навозной кучи, сломают его рыцарский меч.
Видя, что Сверчок вот-вот упадет в обморок, Диафеб вмешался:
— Рано или поздно такая участь постигнет кое-кого из известных нам вельмож, и тогда спросят тринадцать священников: «Каково имя того, кого мы нынче предаем вечному забвению?» И мы ответим: «Зовется он отныне своим истинным именем — Предатель!» Но никогда ничего подобного не случится с нашим Сверчком, которого мы будем звать его настоящим именем, а не прозвищем. — И Диафеб ласково обратился к пажу Сверчку: — Каково же твое настоящее имя?
Сверчок залился слезами и не отвечал.
Тирант, видя, что паж сам не свой от оказанной ему чести, взял его за плечи и обратил его лицо к своему.
— Ты не должен бояться, — сказал севастократор. — Из всех твоих поступков я заключил, что ты
