— Привет, сосед. — Виктор Николаевич махнул рукой, в которой держал длинное полотенце. Он шел умываться. Федор всякий раз удивлялся, почему Зацепин каждый вечер уносит его домой. Боится, что украдут из душевой? Но во всем поселке только они с ним бывают в будни.
— Привет, — отозвался Федор.
— Есть предложение! — крикнул Виктор Николаевич. — Заходи минут через пятнадцать. Поговорим.
У Федора выходной, он перетрудился на прошлой неделе, когда привезли новых рыбок. Сейчас они на карантине.
Он пил кофе на крылечке и наблюдал за соседом. Сосед прошел наконец, укутав полотенцем шею, в дом. Интересно, что он от него хочет?
Федор отнес кофейную чашку на веранду, поставил в мойку, сунул ноги в кроссовки и пошел к забору. Привычным движением влез на яблоню, незрелые яблоки качнулись, но не опали. 'Богатырь' созреет позже всех. Спрыгнул за забором, на территории соседа.
— Ты когда-нибудь сломаешь яблоню, — проворчал Зацепин, когда Федор вошел.
— Не-а, — бросил Федор.
— Вообще-то вы, якуты, ловкие люди. — Он усмехнулся.
Федор резко повернулся к нему. Он слышал, как однажды Зацепин внушал маленькой Марине, что ее приятель только сейчас такой красивый. А когда вырастет, то у него будет широкое, плоское, как сковородка, лицо.
— Черное, да? — спросила тогда Марина.
Раздался смех соседа:
— Нет, белое, но с желтизной…
— Потому что желтуха?
— Потому что якут.
Следом — ее печальный голос:
— Такая болезнь?
Голос отца:
— Что-то вроде. Она не лечится…
Потом, когда им было по пятнадцать, они смеялись над ее отцом. Марина, притянув его лицо к своему, говорила:
— Никакое не плоское, такое же красивое. Он мне все врал, да?
Но потом они с Мариной разошлись. Не потому, что он якут… Так вышло.
— Вообще-то якуты, — не унимался Зацепин, — отличаются не только ловкостью, но и хитростью. Знаю, знаю, бывал в ваших краях. Я тоже топтал тайгу, — он пошлепал ногами по полу, — не только твой дядя Миша, — добавил он. — Но ты молодец, не обижаешься.
— А есть на что? — тихо спросил Федор.
Виктор Николаевич бросил на него быстрый взгляд, потом на пустую улицу за окном.
— Да брось, это я так. В общем, как я понял, кофе ты пил, да я на тебя и не варил, — сказал он, выключая кофейник. — У меня к тебе предложение. Деловое. Конфиденциальное.
Федор уставился на него. Ему хотелось спросить, не перепутал ли он его с кем-то.
— Хочешь поехать в Якутию?
— Куда?! — Брови Федора поползли вверх.
— А ты думал, почему я про якутов разговор завел? Чтобы подготовить тебя к предложению. Наверняка спишь и видишь родину предков. Но сам там не бывал. Да ты садись.
— Вы как будто, Виктор Степанович, заглянули в мои сны. — Он усмехнулся, сел напротив на гнутый венский стул, такой старый, что он скрипел и качался. Но Федор не обращал внимания. Увидеть Якутию! — Когда? — спросил он быстро.
— Вчера, — засмеялся Зацепин.
— А что делать?
— Сопровождать. Группу туристов. Довезти, сдать. Все дела.
— Согласен.
— По рукам. — Федор протянул руку, Зацепин накрыл ее своей и пожал.
— А как оплачивается мой труд? — с некоторым вызовом в голосе спросил Федор, пытаясь прислониться к спинке стула. Денег на вожделенную голландскую рыбку все еще не хватало.
— Достойно, не сомневайся. — Зацепин похлопал его по плечу. — Да, сестре — ни звука. Ты быстро обернешься. Туда, там несколько дней и обратно. Я все распишу. Если что — скажешь, что послали от зоопарка в командировку на Можайское море. Там тоже рыба водится. — Подмигнул.
Федор засмеялся.
— Вообще-то я перед ней не отчитываюсь. — Он отвернулся от Зацепина и вздрогнул. Тот сидел в кресле, в котором он нашел мертвую бабушку. Потом взглянул на холодильник. Дверца пустая, на ней только грязные потеки.
Федор поежился, Зацепин заметил.
— Зябко от нетерпения?
— Вроде того, — кивнул он. — Я пойду. Просигналите?
— Обязательно, — сказал Зацепин. — Да, Федюня. — Его голос переменился. — Наши геологи хотят отметить юбилей Михаила Александровича как следует. Они наслышаны о карте. Я думаю, там, на небесах, он только порадуется, что его помнят до сих пор и им восхищаются. — Сосед закинул голову вверх, Федор заметил, как прядь, прикрывающая темя, откинулась, обнажая лысину. Привычным движением руки он вернул ее обратно. Значит, это у него давно, подумал Федор. — Может, принесешь еще раз?
— Ладно, — сказал Федор.
— Мы ее переснимем, а ты положишь на место. — Виктор Николаевич подмигнул. Потом протянул руку и снова похлопал Федора по плечу: — Сестре ни звука. Сюрприз.
Федор засмеялся:
— Разумеется.
Федор ушел, сосед проследил, как он перелезает через забор, усмехнулся. Потом вынул из кармана широких спортивных брюк мобильник и нажал кнопку с цифрой '1'.
— Свет души моей, — с придыханием произнес он, — ты уже не спишь? — Услышав ответ, от которого заныло в животе, засмеялся: — Бесстыдница! Ну да, я… я лишил тебя такого вредного качества, как скромность. Я рад. Но мы об этом еще поговорим. Сообщаю, малый согласен. Карту принесет. Точно. Ага, еще раз. Целую. Сама знаешь куда…
26
Светлана с тщательно приготовленным миру лицом сидела перед компьютером. На ней был белый халат, который она надела еще в лабораторном корпусе. Она знала, что в нем выглядит юной — у него нужный оттенок белого.
Она встретила в коридоре Катерину и никак не могла сосредоточиться. Впрочем, они давно уже только здороваются. Ну ничего, ничего, успокаивала она себя, все пойдет по плану. Катерине не обойти ее, твердила она себе, словно вдалбливая мысль в пространство. У нее есть все, чтобы обезвредить чужой успех.
А успех есть, это, к сожалению, известно не только ей. Но ведь он бывает временным, мимолетным, скоротечным. Его нужно вовремя зафиксировать. Упустишь час — успех перейдет к другому. К ней, Светлане Поляковой. Будет доказано, что лекарство Катерины Веселовой не работает, а ее, Светланы Поляковой,
