гнуть шею на чужих людей.
– А, в Королевский лес, – усмехнулся Сила. Зубов у него во рту не хватало – не иначе выбили. Мирчо слышал, что браконьера как-то поймали на вырубке и сильно избили. Непонятно, правда, почему в острог не отправили. Откупился, наверное. Словом, дело темное.
– Да нет, я так, погулять вышел, – хмыкнул Мирчо.
– Так пойдем вместе гулять. Топор-то есть, от лихих людей отбиться?
– Куда нам без топора…
– А катки где?
– Спрятаны. Что их, домой каждый раз таскать?
Срубить дерево мало, его из леса вывезти нужно, причем быстро. Так что дровосек без самоходных катков – все одно что без топора.
– Ты ж вроде в другой стороне рубил, – заметил Сила.
– Так продавал-то в городе, а он рядом, – буркнул Мирчо. – Что ты цепляешься, Сила? Тебе все о моих делах рассказать, или о чем промолчать можно?
– Молчи, молчи… Боязно на дело идти в первый раз?
– Ты откуда знаешь, что в первый?
– Видно, – дернув углом рта, заявил Сила. – Потому и предлагаю: пойдем, лес тебе покажу, ты ведь давно в нем не был. А вдвоем всегда сподручнее – и отбиваться, если что не так, и злых людей примечать.
– Это ты о егерях?
– О них тоже. Да и вообще – обозлился народ с идолами своими.
– Так ведь рубят, наверное, и говорящие деревья? – затаив дыхание спросил Мирчо.
– А то, – сплюнул в сторону Сила. – Лучшие деревья, отличная древесина. Как не рубить?
– Людям-то убыток большой и расстройство.
– В острог одинаково сажают – и за простое дерево, и за говорящее, – буркнул Сила. – Большие деревья – государева собственность.
Королевский лес надвинулся темной громадой. На опушке никто деревьев не рубил – слишком опасно, издалека видно. А внутри – поди поймай браконьера, особенно если он толк в деле знает. Когда ствол из чащи на дорогу вытащил, бояться уже нечего. Откуда ты его везешь, егеря не касается, – разве только он дерево пометил. Так на то и глаза, и руки, чтобы пометки стесать вовремя.
За десять шагов перед развилкой Мирчо нырнул в кусты, вытащил из тайника мешок с заговоренными катками. Взгромоздишь на них бревно и тащишь как по маслу. Ну, не совсем как по маслу – как по снегу с хорошим настом, даже если под ногами щебень или пахота. Топор, катки да веревка – что еще дровосеку нужно?
– Пойдем в чащобу здесь, – предложил Сила, кивая на приметное ему одному дерево. – Наискосок, тут тропка малая есть – егеря вроде о ней еще не прознали. Я тут люблю ходить.
Любит так любит. Сила в лесу не в первый раз. Даже о фонаре позаботился: достал из-за пазухи потайную «летучую мышь», не боится, что огонек издали увидят.
В лесу и пахло не так, как на дороге: хвоей от редких среди древесных великанов – дубов да кленов – елок, старыми грибами, морозным, колючим снегом. Валенки глубоко увязали в снегу – насчет тропки Сила погорячился. Никакая здесь была не тропка, так, одна видимость.
Фонарь отбрасывал на деревья причудливые тени. Толстые, в два обхвата стволы, мощные ветви, у некоторых на коре кресты. Зеленый крест – дерево занято, готовится стать говорящим. Синий – не занято, но уже обследовано, выставлено на продажу. Красный – значит, с деревом можно общаться. На некоторых даже колокольцы медные висят, которые и без духовидца говорить могут.
– Зима, – прошептал Сила, когда они вышли на небольшую полянку, всю в деревьях с колокольцами. – Сейчас они спят больше. А так и по ночам гул стоит такой, что хоть уши зажимай.
– С тобой разговаривают? – поежился Мирчо.
– Кто их поймет? Может, со мной, а то и друг с другом. Только я с ними не говорю. Незачем.
По спине дровосека пошли мурашки. Нет, деревья должны молчать. Дровам и доскам разговоры ни к чему.
Сила между тем сошел с тропки, хмыкнул, легонько стукнул обухом топора по стволу большого клена. Тот тихо зашумел, с ветвей упало несколько горстей снега.
– Этот, что ли, рубить собрался? – испугался Мирчо. Поляна на виду, на дереве – огромный красный крест, да еще и написано что-то.
– Нет. Пока не буду, – ответил Сила. – Видишь, чье дерево?
– Чье? – Мирчо вгляделся в каракули, прочел: «Стефан Грач».
– Помнишь, как он нам копейки платил? Топоры тупые давал? Кровопивец… Слышишь меня, Стефан?
На этот раз дерево и веточкой не дрогнуло.
– Не хочет он тебе отвечать, – прошептал Мирчо.
– Да нет, мы с ним беседы часто ведем, – усмехнулся Сила. – Я ведь в лесу гораздо чаще бываю, чем его родственники. Он ко мне привык. И знает – если что, срубить его недолго.
– Разве можно?
– Отчего нет? Это дерево, Мирчо. И хорошее дерево. Но Грача я пока рубить не стану. С ним весело – всё же знакомы были… Сейчас, еще немного отойдем – и приступим. Пока солнце не встало, надо деревце обработать.
– Да тут без крестов и нет вообще…
– А что ж ты думал? Самые хорошие деревья – заговоренные. Только осинку какую жалкую незаговоренную или елочку можно срубить.
Снег хрустел под ногами, в редкие просветы между деревьями иногда заглядывали тусклые звезды. Откуда-то – наверное, из города – послышался запах дыма.
– Ну, вот я и пришел, – заявил Сила, подходя к большому дубу. – Вчера еще его приметил. И катки тут спрятал. Я всегда дерево заранее выбираю.
Мирчо оглядел дерево. Таких в Волчьем лесу, конечно, нет. Мощное, крепкое, толстое, ровное. Да еще и дуб – крепкая, благородная древесина. Рублей на пятнадцать потянет, если не на двадцать пять. Вот только красный крест на коре… Приглядевшись еще внимательнее, Мирчо заметил в стволе какой-то гвоздик. Да ведь это крепление говорящего колокольца! Не иначе, Сила его срубил еще вечером, чтобы дерево никого предупредить не могло. Ох, страшно…
А Сила хмыкнул, выхватил из-под шубы топор, ощерил неровные зубы.
– Иди, приятель, ищи себе дерево. Мне веревку разложить надо. У тебя-то веревка есть?
– Есть.
– Это хорошо. А то на твой стук людишки набегут – и мне не поздоровится.
– Я ж не совсем без понятия…
Молчаливая веревка досталась Мирчо еще год назад, по случаю. Соседка добро покойного мужа продавала – отчего не взять? В хозяйстве всегда пригодится. А в лесу – тем более.
Дровосек побрел между стволов. Кресты, кресты, кресты… А вот и клен с колокольцем – медным, объемным, но тонкостенным. По нижнему краю выбиты руны, внутри – короткий язычок. Кажется, что деревянный, но кто знает?
– Эй, парень!
Мирчо вздрогнул и едва не сел на снег. Колоколец едва заметно вибрировал. Голос раздавался от дерева.
– Чего тебе? – хрипло спросил дровосек.
– Поговорить хочу. Тебя как зовут?
– Мирчо.
Сказал – и понял, что совсем зря отозвался. А уж свое имя называть – вообще глупость.
– А, так ты – Мирчо Мраков, дровосек?
Казалось, колоколец, приросший к дереву, гудит на весь лес.
