— Со мной, однако, вам придется вспомнить о ней.
— Раз уж вы так умны, то, наверное, хорошо понимаете, что теперь мы связаны друг с другом, как обвенчанные муж и жена, на всю жизнь… и до смерти.
Аэропорт был вновь частично освещен. Гаккет, Уэйн и охранники, державшие Юрека в наручниках, вошли в приемную дирекции.
Оставив поляка охранникам, Гаккет и Уэйн прошли в кабинет к полковнику Танкреди. Он сильно нервничал и потому большими шагами ходил из угла в угол и без конца протирал стекла очков.
Представляясь, Гаккет протянул ему руку и сразу же спросил:
— Аэропорт заблокирован?
— Конечно. Все дороги перекрыты. Каждый выход.
— Ладно. Сразу вношу ясность — пленник наш.
— Для нас он не существует, — ответил Танкреди, — как нет и убийства, если труп исчезнет… до рассвета.
— Согласен. Рассчитываю на вас, на ваши службы и ваши архивы для опознания убийцы.
— Конечно, — ответил Уэйн вместо Танкреди.
— Я уже проверил документы английской компании, — сказал Танкреди. — Нет ни одного отсутствующего пассажира, улетели все. Форма стюарда использована только для переодевания.
— Логично, — согласился Уэйн.
Танкреди обратился к Уэйну:
— Он что-нибудь сказал?
— Ни одного слова. — Он усмехнулся, оскалившись. — Пока.
— Мне нужно разрешение отвезти его в Рим. На фирму, — сказал Гаккет.
— Никаких письменных указаний не будет. И тем более чего-либо другого, что обязывало бы нас принимать в этом участие. Ясно? — Танкреди явно опасался как-либо обозначить неприятный эпизод. — Дайте мне отпечатки.
Уэйн покачал головой:
— Боюсь, они ничему не послужат. По-моему, речь идет не об итальянце, хотя мне и кажется, что я его где-то видел.
— Напряги память, Уэйн. Прими немедленно какую-нибудь таблетку, — съязвил Гаккет. — И найди объяснение некоторым техническим деталям, которые меня чрезвычайно интересуют. — Он обернулся к Танкреди с иронической улыбкой. — Мне хотелось бы все же понять, как смог этот человек пройти в аэропорт с оружием, как сумел обмануть вашу бдительную охрану. — Он презрительно посмотрел на Уэйна. — И еще я хотел бы понять, как он мог стрелять в полной темноте, насмеявшись над всеми мерами защиты, которые предусмотрел такой профессионал, как ты, Уэйн?
— У него было ружье с инфракрасным прицелом? — спросил Танкреди.
— Нет, — ответил Уэйн. — На таком расстоянии оно бессмысленно — цель не различить. Прицелиться точно в таких условиях вообще невозможно. Что это удалось, просто чудо! И тут должно быть какое-то другое объяснение.
— Ну и какое же? Может, он святой или ангел, работающий на секретные службы Ватикана.
— Может, он кошачьей породы, — мрачно раздумывая, произнес Уэйн, — видит ночью и работает под Тарзана.
— Это мысль. Поработай над ней, Уэйн. Он твой. Это случай реабилитировать себя, постарайся не упустить его, парень.
— Ты молодец, Гаккет. Но мне не нравятся твои манеры.
Гаккет подошел к Уэйну и зло посмотрел на него:
— А мне не нравятся твои действия. Но вплоть до нового распоряжения ты отвечаешь здесь за все. И если между нами возникнут новые разногласия, мы уладим их, когда все будет закончено. Спокойно. В Вашингтоне.
Помрачнев, Уэйн вышел, столкнувшись в дверях с запыхавшимся карабинером. Отдав честь полковнику Танкреди, тот сообщил:
— Полковник, четырнадцатый пост не отвечает.
Свет в сельском домике погас. Взяв ружье, Номер Два вышел на улицу и увидел на дороге за деревьями мелькающие огни фар. Это приехали Шабе и Контатти.
— Все в порядке, — произнес Шабе вместо приветствия. — Продолжай свое дежурство и будь осторожен.
Номер Два кивнул и удалился.
Все вышли из машин. Мужчины обменялись понимающими взглядами, и Контатти улыбнулся, кивая на Мерилен:
— Мисс Ванниш прекрасно выглядит. Ладно, не стесняйся, Шабе, сделай ей комплимент.
Шабе пристально посмотрел на Мерилен, но промолчал, пытаясь понять, что скрыто за словами Контатти. Наконец его осунувшееся лицо исказилось неприятной гримасой, которая должна была обозначать улыбку. Старик открыл дверь и церемонным жестом пропустил Мерилен вперед, за ней прошел и Контатти. Шабе тоже хотел было последовать за ними, но передумал. Ему опять вспомнилось былое, и нужно было немного прийти в себя.
Шабе вошел в гостиную, когда Контатти уже наливал себе выпить. Мужчины понимающе переглянулись. Давно уже было проверено опытом — им достаточно одного взгляда, чтобы понимать друг друга. Мерилен сидела на диване, словно защищая спавшую Соню.
Шабе поднял девочку, как пушинку, очень осторожно, чтобы не разбудить, и отнес в другую комнату. Вернувшись, он снова вопросительно посмотрел на Контатти.
— Ты уже понял, что появились новые обстоятельства, — сказал Контатти, стараясь говорить в своей обычной непринужденной манере. — К несчастью, эта прекрасная мисс вдруг преисполнилась нелепых подозрений и в страхе составила на меня досье, полное обвинений. Это записи наших разговоров и снимки, сделанные тайком. Короче, приняла меры предосторожности от воображаемой опасности, полагая, будто мы пожелаем убрать ее.
— А чего тут волноваться? — спокойно ответил Шабе. — Достаточно убрать обоих. Вас обоих, я имею в виду.
— И кто это сделает? Ты?
Вместо ответа Шабе достал пистолет и протянул ему, заметив без тени юмора:
— Вы могли бы сами покончить с собой.
Контатти посмотрел на оружие, но не взял его.
— Неплохая мысль. А вы что скажете, Мерилен?
Подавляя страх, она пыталась сохранить спокойствие.
— Мне кажется, это неудачное решение. У меня есть предложение получше.
— Великолепно, — сказал Контатти.
Мерилен посмотрела на Шабе — тот, немного поколебавшись, положил пистолет в карман.
— Но сначала я хочу понять одну вещь, — продолжала Мерилен. — Я хочу знать, в кого действительно стрелял Юрек?
