от автострады…
— Вы настолько не сомневались, что тебя отпустят?
— Это было самое логичное решение, — ответил Юрек. — Шабе приехал за мной, и это означало, что произошло что-то серьезное, касавшееся тебя. Он оставил мне машину, пистолет и план, как найти деревенский дом…
— И ты приехал, убил, словно собаку, этого глупого великана и нацелил пистолет на Контатти, своего хозяина, чтобы обмануть меня, чтобы заставить меня говорить… Потом должна была наступить моя очередь… Но тебе пришлось отказаться от своего намерения: ты понял, что я спрятала компрометирующие документы. Только ты мог заполучить их… потому что у нас с тобой были… особые отношения… и Контатти это знает. Ладно, так вот теперь ты получил все, что хотел, а я совершенно беззащитна.
Мерилен отпила глоток водки и на какое-то мгновение была словно оглушена ею, потом пришла в себя и с вызовом заговорила:
— Почему Шабе думал, будто у тебя не хватит смелости убить меня?
— Старик никому не доверяет.
Мерилен продолжала, игнорируя его ответ:
— Потому что я тебе нравлюсь? Потому что ты, может быть, любишь меня?
— Больше, чем тебя, я люблю… квадратуру круга.
Мерилен решила, что поняла его мысль:
— Думаешь о… миллионе долларов? — Она иронически усмехнулась. — Такой умный человек, как ты, презирающий деньги, но убивающий за плату, человек, который неожиданно получает пленки с записями и фотографии, стоящие целое состояние! Какое искушение… Но ты должен порвать с ними…
— Думаешь, я могу это сделать?
Мерилен покачала головой, доливая себе водки:
— Что и говорить, такая могучая организация… Контрразведка великого государства с разветвлениями во всех странах. Тебя разорвут в клочья рано или поздно.
— Не надо думать о будущем. — Юрек снял пиджак и бросил его в кресло. — Уже поздно. Мы живы, и мы тут сейчас одни. Неужели после стольких волнений тебе тоже не хочется немного ласки? — Он подошел к Мерилен и не торопясь снял с нее плащ. — Мы вместе. Давай любить друг друга, пока у нас еще есть какое-то время.
Они посмотрели друг другу в глаза. Мерилен начала расстегивать кофточку.
— Ночь. Время, которое может быть нескончаемым.
— Подумай, ведь еще может произойти все, что угодно.
Вдруг Мерилен отступила. Обойдя кресло, схватила пиджак Юрека и принялась шарить в карманах, намереваясь завладеть пистолетом.
— Это верно. Может случиться все, что угодно.
Юрек спокойно подошел к ней:
— Оставь. Тебе не справиться с ним.
— Я научилась у моего американского друга, — возразила Мерилен, отступая.
— Забудешь снять предохранитель.
— Я знаю, как это делается.
Она встала по другую сторону стола, и ей удалось наконец нащупать пистолет в кармане пиджака.
— Он не заряжен.
— Заряжу.
— Руки дрожат, промахнешься. Пистолет не игрушка.
— Постараюсь не промахнуться.
Мерилен оказалась между столом и стеной, и Юрек не выпускал ее оттуда. Она достала пистолет из кармана.
Юрек улыбнулся:
— Ты не способна убить хладнокровно.
— Зато ты способен. — Она зарядила пистолет и направила его на Юрека, стоявшего совсем рядом.
— Я запросто могу отнять его у тебя.
— Вряд ли.
— Смотри. У меня хорошая реакция.
— У меня тоже. Доказать?
— Давай стреляй.
Мерилен приставила дуло к груди Юрека.
— У меня есть время. Целая ночь. Не так ли?
Юрек кивнул, спокойно взял из ее рук пистолет и отошел в сторону. Помолчав немного, он вздохнул:
— Хочу, чтобы ты знала все.
— Еще один довод, чтобы убить меня?
— Мерилен, послушай. Я не служу ни Шабе, ни Контатти, никто ничего не платит мне. Это они работают на меня.
Он положил оружие на стол, взял Мерилен за руку, подвел к бару и снова наполнил рюмки.
— Я — военный и служу в разведке своей страны.
Мерилен, казалось, не удивилась.
— Значит, ты русский. Сотрудник КГБ.
— Ошибаешься.
— Тогда кто же?
Юрек с усмешкой указал на рюмки, наполненные водкой.
— Ты это знаешь: я польский аристократ, у меня есть жена и дети, я политический эмигрант. — Он сделал глоток водки и запил минеральной водой. — И моя страна, это же очевидно, Польша.
Мерилен выпила сразу одну за другой обе рюмки.
— Что-то не очень понимаю. Вернее, совсем ничего не понимаю. Но в Польше разве не коммунистическое правительство?
— Разумеется.
— И ты работаешь на коммунистов?
— Да. Тебе это кажется странным?
— Ты граф, католик, изгнанный со своей родины, землевладелец, доведенный до нищеты.
— Ну и что? Разве это не отличное прикрытие для тайного коммунистического агента?
— Прикрытие? Выходит, на самом деле ты не…
— Мерилен, ты все перепутала. На самом деле я тот, кто я есть, и изображаю эмигранта для… для того, чтобы было удобнее работать. Что касается моего титула, чему тут удивляться: в Европе немало аристократов-коммунистов. Здесь, в Италии, например, я знаю на Сардинии одного маркиза, который руководит рабочим движением… — Он улыбнулся и снова глотнул водки, запив минеральной водой. — Говорят, маркиз отчасти ревизионист, но, на мой взгляд, он на правильном пути.
Мерилен выпила еще одну рюмку водки и теперь смотрела на Юрека с изумлением и восхищением одновременно. Он поцеловал ее в щеку.
— Ну вот теперь, когда тебе все известно обо мне, могу также объяснить, почему мои товарищи, русские и поляки… расстреляют меня.
