пожалуйста, мандат.
Второй, рыжеватый, стоял возле самовара — должно быть, готовил для Громова чай.
Не слишком ли я мудрю, подумал Норд, приметив, где у второго оттопыривается халат. Ребята, похоже, совсем обленились. Еще бы — сидят за столькими слоями охраны. Не выхватить ли попросту «кольт»?
Однако отогнал опасную мысль. ОГПУ — организация серьезная, здесь на высшей категории остолопов держать не будут. Достаточно было понаблюдать за руками рыжеватого — как он резал лимон очень точными, по-кошачьи плавными движениями.
— Нет у меня мандата, товарищи, — сказал Гальтон, подходя к столу и нарочно держа руки на виду. — Я не к товарищу Громову. Мне поручено передать в приемную-секретариат посылку особой важности от товарища Картусова. А там уж не мое дело.
— Опять мозги? А где контейнер? — удивился брюнет.
— Не мозги. Вот. — Норд очень осторожно, как величайшее сокровище, достал из кармана кожанки небольшую, вытянутую кверху коробочку, опечатанную сургучом. — Здесь препарат, огромной ценности.
Стоило ему коснуться кармана, как рыжеватый показал фокус: у него в руке вместо лимона блеснул плоский пистолет. Откуда охранник его выхватил, Гальтон разглядеть не успел.
— Инструкция, — объяснил ловкий фокусник. — Не обращайте внимания. Поставьте на стол и можете идти.
— Ага, «идти». Сначала вы должны проверить, что препарат цел. Потом расписаться на документе. Тогда и уйду. — Он бережно поставил коробочку на стол. — Распечатывай, товарищ.
Темноволосый взрезал сургуч, предварительно осмотрев печать с щитом и мечом. Открыл коробку.
— Тихо ты. Там пузырек, хрупкий, — предупредил доктор. — Весь ватой проложен. Вату вынь, а бутылочку доставай потихоньку. Я пока бумажку достану.
Он опустил руку в карман и отметил боковым зрением, что палец второго чекиста лег на спусковой крючок.
Сидящий стал аккуратно вынимать клочки ваты. Вдруг чертыхнулся и выдернул руку. На пальце алела капелька крови.
— Порезался?! — ахнул Гальтон. — Я ж ее, как царевну, нес! Неужто разбилась?!
— Не я разбил. Вон Вася свидетель, — быстро сказал охранник и слизнул капельку.
Молодец, похвалил его Норд. Так еще быстрей подействует.
В нагрудном кармане лежал и янтарный мундштук — Октябрьский вернул американцу духовую трубку с иглами. Можно было смочить их не усыпляющим снадобьем, а смертельным ядом. Но при штурме от этого оружия пользы было бы мало. Одно дело — стрелять в альбиноса почти на авось, когда нет иного выхода, или не спеша целиться в неподвижного часового возле громовской дачи. Другое — выдувать жалкую колючку в натренированного охранника, который держит тебя на мушке «маузера». Не говоря уж о том, что в особой зоне нарочный с мундштуком в зубах смотрелся бы, мягко говоря, подозрительно.
Вот смазать багряной смертью острые стеклянные осколки и пересыпать ими вату — это дело верное.
Чекист схватился за воротник, дернул его и начал сползать со стула. Лицо прямо на глазах наливалось синевой.
Неразбавленный охотничий яд индейцев племени чоко почти моментально парализует дыхательную систему и сердечную деятельность. Ягуар, раненый отравленной иглой, падает замертво через 5 секунд, а человек, какой он ни будь категории, не протянет и трех.
— Саня, что с тобой?! — крикнул рыжеватый, срываясь с места. — Эй ты, а ну руки к ушам! И ни с места!
Хоть чекист и был потрясен, но пистолета не опустил.
Доктор послушно вскинул руки.
— Там яд, трупно-мозговой, меня предупреждали! — закричал он. — Товарищу в ранку попало! Это ничего! Мне выдали шприц с антидотом! На всякий случай! Надо уколоть! Я достану?
— Давай!
Дуло смотрело Гальтону прямо в лоб.
Увидев, что курьер достает из кармана металлическую коробочку, а из нее шприц, чекист оружие убрал.
— Коли живей, дубина! Это ты виноват!
— Брешешь! Он коробкой тряхнул, а в ней звякнуло, я слышал! — Норд выпустил из иглы пурпурную струйку. — Рукав ему задери, в локоть надо!
Чтобы засучить напарнику рукав, охранник был вынужден спрятать оружие. Но нападать на него Гальтон поостерегся бы, даже если б не было иного выхода.
Норд примерился и с размаху всадил шприц. Только не в руку мертвеца (зачем второй раз убивать покойника?) а в шею наклонившегося Васи. И с силой вдавил шток.
Поразительно, но у обреченного чекиста еще хватило сил отпихнуть Норда и потянуться к красной кнопке, прикрепленной к краю стола. Однако Гальтон намертво вцепился в руку, судорожно дергавшую пальцами. Если б он не держал изо всей мочи и если б силы умирающего не ослабевали с каждой секундой, охранник наверняка сумел бы дать сигнал тревоги. Но колени его подогнулись, он сполз на пол. Всё было кончено.
Доктор взглянул на часы. Он пробыл в приемной чуть меньше минуты.
Где тут открывается дверь?
Рядом с красной кнопкой, до которой так и не дотянулся охранник Вася, торчала еще одна, черная.
Колебаться было некогда. Норд нажал на черный пупырышек.
Слава богу — перегородка поехала.
В приемную ворвалась Зоя с пистолетом в руке. Ее лицо было белым.
— Ты жив! Это была самая худшая минута в моей жизни!
Следует ли понимать эти слова как ответное признание в любви, засомневался Гальтон. Надо будет хорошенько это обдумать. Потом.
— Помоги усадить этого на стул! Второго задвинем… Прячься слева от двери, а я справа.
Электрические часы на стене пискнули. Ровно час ночи.
На гладкой поверхности двери, что вела в лабораторию, виднелся стеклянный кружок. Это несомненно и был глазок, через который директор мог заглядывать в секретариат. Гальтону показалось, что окуляр слегка потемнел, будто его окутала тень. Потом она исчезла.
Несколько мгновений спустя на столе повелительно тренькнул один из телефонов — черный, без диска.
Пригнувшись, доктор перебежал к столу.
— Да, товарищ директор? — сказал он, держа трубку подальше от рта.
Телефон проворчал знакомым голосом:
— Спите вы, что ли? Где мой чай?
— Готов.
После паузы Громов буркнул:
— Несите. Открываю.
Норд метнулся обратно к двери, вынул револьвер.
— Ты его… сразу? — шепнула Зоя.
Он покачал головой.
— Нет. Слишком много вопросов, которые требуют ответа.
, как большое, усталое животное, и сдвинулась с места. Она не убиралась в стену, как остальные перегородки, а отъезжала внутрь. Гальтон с Зоей разом навалились на приоткрывшуюся тяжелую створку, толкнули ее и чуть не сбили с ног сутулого человека в белом халате и черной матерчатой шапочке. Он
