милиционер его знает. Наверно, спрятался… – успокаиваясь, произнес атаман. – Хорошо, скажи теперь, ты склад покажешь, что потом?
– Потом в Баку мне надо ехать. Найти человека одного, сказать ему, как ты решил. Этот человек с Мурсал-киши связь имеет. По телеграфу, только без проволоки который. Ему все расскажу, к себе в Пойлу поеду. Если что надо за границей – пришли ко мне своего человека, я провожу.
– Да благословит тебя аллах за эту новость! – торжественно произнес Гейдар-ага, поднимаясь. – В Баку с тобой будут мои люди. А сейчас… Ты можешь ехать сразу?
– Для этого я шел сюда, Гейдар-ага. – Расулов тоже встал, лихорадочно соображая, можно ли задать вопрос, почему Гейдар-ага согласился встретиться с ним лишь в том случае, если Гасан придет на свидание вместе с сыном, или лучше от этого воздержаться. Но Гейдар-ага сам развеял эти сомнения.
– Оставишь сына здесь. Поедешь с Новруз-беком. Покажешь место, склад.
– Сына? – Расулов оскорбленно вскинул голову. – Ты мне не доверяешь? Не будет склада, ничего не покажу!
– Слушай, я говорю, почтенный Гасан, – Гейдар-ага подался вперед, свел глаза в узкие щелки. – Пусть моя осторожность не обидит тебя. Но два раза не надо, чтоб я говорил. Или будет, как я хочу, или будет нехорошо. Керим! – Длиннорукий, откинув стволом винтовки занавеску, вдвинулся в комнату. – Позови Новруз-бека!
– Да, Гейдар-ага.
Новруз-бек вошел, поддерживая рукой у шеи спадавшую бурку.
– Поедешь с нашим братом, куда он покажет, – обратился к нему главарь, не отрывая своих прищуренных глаз от Гасана. – Хорошо запомнишь место. Привезешь мне со склада гранаты и маузер. Скажешь нашему брату спасибо. Где меня потом найти, сам знаешь. Поедешь сейчас.
– Наконец-то аллах вспомнил о нас! – Глаза Новруз-бека радостно заблестели. – Будь покоен, Гейдар-ага, все сделаю как надо. – И повернувшись к Расулову: – Пойдем. Коня для тебя хозяин даст.
– Но потом ты отпустишь сына? – В голосе старого Гасана звучало неподдельное волнение.
– Потом… Потом, конечно, отпущу. Разве мусульманин платит злом за добро? – свистящим шепотом произнес Гейдар-ага.
ГЛАВА XI. ГОНКИ С ПРЕПЯТСТВИЯМИ
Вечером того самого дня, когда Гейдар-ага встретился со старым Гасаном, в кабинете Николая Семеновича резко, требовательно затрещал телефон. Гордеев, уже третьи сутки не выходивший из управления, схватил трубку.
– Докладывает Киреев. Гусейнов только что пришел на квартиру к Юдину. Продолжаю работу.
Прижав кнопку звонка, Николай Семенович не отпускал ее до тех пор, пока в комнату не влетел секретарь.
– Хентова ко мне!
Через несколько минут появился Хентов, носатый, похожий на грача брюнет в мятой гимнастерке. Плохо затянутый командирский ремень скособочился под тяжестью крупнокалиберного кольта, голенища были слишком просторны. Вид у него был непрезентабелен, но Хентов никогда не был в управлении мишенью для насмешек, так как специалистом он был великолепным. «Такой выйдет в эфир на спичечном коробке да на паре женских шпилек», – говорили о нем радисты. За виртуозное мастерство Хентову прощалась и внешняя расхлябанность, и полное отсутствие чувства юмора.
– Как у тебя? – Гордеев не скрывал своего беспокойства.
Хентов пожал плечами.
– Люди дежурят в должном радиусе, – негромко, чуть картавя, отвечал он, – заработает, рация, сразу засечем.
– Ты адрес-то, часом не перепутал?
– Зачем? – Хентов опять пожал плечами. – И сейчас хорошо помню. Третий Нижнеприютский, четырнадцать. Разрешите идти?
– Да, да, пожалуйста. И скажите там, чтобы Волкова ко мне прислали.
Хентов вышел. Анатолий Максимович появился почти тотчас же, видимо, ждал вызова. Сегодня он был в штатском, накладные плечи просторного пиджака подчеркивали громоздкость его корпуса.
– Так точно, – Волков привычно вытянулся. – Киреев, Бероев, Онищенко, Горчакова.
– Не простит тебе Юсуф, что девушку на такую операцию берешь, – одними губами скупо улыбнулся Гордеев. – Да ты садись давай. Все равно мне первому сообщат.
– Что вы, Николай Семенович, – опускаясь в кресло, отвечал Волков. – Юсуф гордиться будет. Горчакова в адресном неплохо себя показала, здесь посерьезнее дело будет. Хотя для нее опасности нет, дальше хозяйки ходить ей незачем.
– Слушай, – несколько смущенно начал Гордеев, – а как вообще у них. Ну… с Горчаковой? Ты не думай, Максимыч, я не потому спрашиваю, Юсуфу, как сыну, верю; просто хочется, чтоб у ребят было по-настоящему хорошо, а поговорить – спугнешь еще, обидишь…
– Смешные они, – Волков улыбчиво прикрыл тяжелыми веками выпуклый фарфор белков. – Друг от друга прячутся, таятся, а со стороны – оба как на ладони. Смотреть на них и завидно и смешно.
Оба замолчали. Большие кабинетные часы – гордость начальника управленческой хозяйственной части, недавно появившиеся в комнатах второго этажа, пощелкивали словно все чаще и чаще. Казалось, что стук маятника с ощутимой быстротой набирает темп, силу.
– Тошно до чего так сидеть, – не выдержал Анатолий Максимович.
– Куда уж, – начальник кивнул. – Только ему сейчас того тошнее. Как думаешь, возьмем без стрельбы?
– Кто-о их знает, – уклончиво протянул Волков. – Мужики вроде тертые. Постараемся.
Вдруг распахнулась дверь, и Хентов, еще более растрепанный чем полчаса назад, появился на пороге.
– Работает рация, товарищ… Николай Семенович. Она самая, ошибки нет. В Нижнеприютском.
– Ну, хоп, – по вынесенной еще из Средней Азии привычке бормотнул про себя Волков и, встав, одернул топорщившуюся над левым бедром полу пиджака. – Я спускаюсь, Николай Семенович?
– Да, выходите. Сейчас доложу, и поедем, – кивнул Гордеев, поднимая трубку.
…Потные, тяжело дышавшие Юдин и Гусейнов возились у печки, старательно заделывая опустошенный тайник. Рация, упакованная в вещевой мешок, стояла у двери, агент номер 015 заметал следы.
Каменщики и Юдин и Гусейнов, прямо сказать, были никудышные Когда работа, наконец, была завершена, пол оказался заляпанным раствором, у самой печи образовалась настоящая лужа, вещи покрылись налетом красной кирпичной пыли. Перед уборкой присели отдохнуть, закурили.
