Воланд и Маргарита

«То-то фамилия! – в тоске крикнул Иван, – кабы я знал фамилию! Не разглядел я фамилию на визитной карточке… Помню только первую букву „Ве“, на „Ве“ фамилия!» (с. 480). И действительно, как свидетельствует Булгаков, «поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово „профессор“ и начальную букву фамилии – двойное „В“» (с. 434).

До того как маг представился Степе Лиходееву утром, читатель тоже не знает его фамилии и узнает ее лишь в главе 7. Столь подчеркнутое внимание к фамилии имеет свою цель, ибо мы сталкиваемся с кажущейся, на первый взгляд, неувязкой, которую проще всего объяснить авторской недоработкой. Вопрос в следующем: как мог Иван Бездомный вспомнить фамилию консультанта уже после того, как ее назвал мастер, если он не прочел ее? А ведь реакция Ивана на вскользь упомянутое имя «Воланд» равнозначна воспоминанию. Мастер говорит: «…конечно, Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее» (с. 552). И Иван, хлопнув себя по лбу, вскричал: «Как?!» И далее: «Понимаю, понимаю. У него буква „В“ была на визитной карточке». Дело в том, что на визитке, скорее всего, была указана не та «фамилия», которую назвал мастер и под которой затем (следует учесть, что не названный мастером «консультант» оставался на страницах романа безымянным) сатана представился Степе Лиходееву. Немецкое «Воланд» означает «черт» и пишется не с двойного «В», врезавшегося в память Ивану, а с одинарного: «Voland». Тот факт, что в «Фаусте» Гёте («Вальпургиева ночь») Мефистофель восклицает: «Junker Voland kommt», конечно, имеет значение для того, чтобы установить, откуда Булгаков взял имя «консультанта», но в более широком смысле оно употребляется в немецком языке для обозначения черта – это древненемецкое слово, означающее «соблазнитель», «искуситель». Аберрация памяти Ивана действительно загадочна. Не зная немецкого языка, он, скорее всего, воспринял произнесенное мастером «Воланд» ассоциативно, по вероятному сходству.

Степа Лиходеев визитной карточки мага не видел. «Профессор черной магии Воланд, – веско сказал визитер, видя Степины затруднения» (с. 496). Короче, ни визитка, ни двойное «В» в романе больше не фигурируют. Первым нарекает сатану в Москве мастер, а затем и сам Воланд, как бы услышав данное ему имя, повторяет его, представ перед Степой.

Из сказанного следует, что «консультант» представился Ивану иначе, нежели Степе, его имя было иным, начинающимся с двойного «В». В Ивановых попытках восстановить в памяти визитку «консультанта» проскользнула «музыкальная» фамилия «Вагнер». Она может послужить ассоциативным «мостиком» к «родословной» сатаны и ее немецким корням. Уже упомянутая музыкальная драма Р. Вагнера «Кольцо Нибелунга» содержит, естественно, немецкую транскрипцию германо-скандинавских богов, в том числе и Одина – Водан (Wodan, Wotan, Wuotan). Оно созвучно «Воланду» и начинается с двойного «В». Итак, «нечаянно» проскользнувшая в устах Ивана фамилия немецкого композитора, загадочное двойное «В», отсутствие личного имени у «консультанта» вплоть до главы 7 и последовавший за проверкой документов вопрос Ивана: «Вы – немец?» – получивший раздумчиво-утвердительный ответ, – звенья одной логической цепи, ведущей к мифологическим прообразам сатаны.

Появление «иностранца» на Патриарших сопровождают черные птицы: «Иностранец… прищуренными глазами поглядел на небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы» (с. 432–433). Характерно не только употребление слова «чертили» как возможная словесная игра, но и то, что Водана (Одина) сопровождают два ворона – Хугин и Мунин. «По наследству» их получил в немецких легендах и сатана. Так, в «Фаусте» Гёте (6-я сцена «Кухня ведьм») ведьма не узнает Мефистофеля, поскольку он предстал перед ней в необычном виде: у него нет «конского копыта», «и вoроны куда, скажите мне, девались?».[74] Московские «черные птицы» – это еще не дьявольские вoроны, но все же ассоциативно они могут быть связаны с Воландом.

Для визита к Степе Лиходееву сатана сменил серый костюм на черный, а заодно и роль приехавшего в Москву «консультанта» для разбора рукописей «чернокнижника Герберта Аврилакского» (с. 434) на амплуа гастролера, мага-практика. Почему бы в таком случае не сменить и имя, тем более что ни одно из них не является в строгом смысле именем собственным? Отметим и то, что один только Берлиоз, которому «иностранец» предъявил визитную карточку, прочел таинственное имя, чтобы унести эту тайну с собой в могилу. Мастер же сам нарек сатану, и по каким-то причинам ему оказалось близко древненемецкое обозначение дьявола. И опять-таки мастеру принадлежит точное определение сущности «иностранца»: «Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной» (с. 551). Не с Мефистофелем, не с Асмодеем, не с Вельзевулом, не с демоном, не с чертом, а с сатаной. Но при чтении первых глав романа для многих слушателей фигура «консультанта» осталась неразгаданной. «Повторялось описанное в романе неузнавание Воланда всеми, кроме мастера и Маргариты. Мало того – будто предвидя реакцию первых слушателей романа, его автор еще поздней осенью 1934 г., описывая встречу Ивана с мастером, повествовал, как тот признался Ивану, что пробовал читать свой роман „кой-кому, но его и половины не понимают“», [75] – пишет М. Чудакова о реакции первых слушателей на роман М. Булгакова.

То обстоятельство, что в романе все иностранные слова даны в русской транскрипции и первая буква «фамилии» (двойное «В») обозначена русским эквивалентом, не препятствует визуальному восстановлению ее латинского написания. Мы убеждаемся, что латинское «W» легко превращается в русское «М», и перевернутая анаграмма мастера, вышитая Маргаритою на шапочке, повторяет начальную букву, увиденную Иваном на визитке. Следовательно, загадочная буква – общий для Воланда и мастера магический знак, «буквальная» принадлежность к одному ордену.

Воланд приехал в Москву вовсе не для расшифровки рукописи Герберта Аврилакского, его привела в столицу другая рукопись – мастера, воплощенная в слове идея Воланда. Сходство заглавных букв «имен» (точнее, названий) – это духовное родство на разных планах: в зазеркалье «W», на земле, в материальном мире «М», а по сути дела – сцепление идеи и ее словесного выражения, неразрывность двух авторов: сатаны и мастера. Это уже не метка, не опознавательный знак, но более существенная черта, и потому зеркальное подобие этих двух анаграмм уникально. Увидеть (не говорю – понять) эту уникальность дано только Ивану, только он имел возможность сличить начальную букву имени «консультанта» с вышивкой на шапочке. Обычно мастер носил шапочку в кармане, но перед Иваном демонстративно ее надел. Для мастера шапочка становится культовым убором, вышитый знак на котором означает посвященность и одновременно тайну имени посвятившего его. Она же – овеществленная связь с Воландом, появившимся в Москве ради мастера. Для читателя же шапочка с буквой – своеобразная визитная карточка мастера, ибо имени у него нет.

Прослеживая ассоциативную цепочку Воланд – Пилат – Один, можно заметить, что скалы – общий приют всех этих персонажей. Воланд приводит на скалы мастера, низвергаясь затем с них; Пилат ждет в скалах прощения; Один живет в Вальхалле на вершине горного утеса в окружении скал. По ассоциации со спящим Пилатом Водан (Один) в вагнеровском «Золоте Рейна» предстает перед зрителями спящим на лужайке среди скал (ср. со спящим на каменной площадке Пилатом). В части I мы уже говорили о средневековом «Пилате в скалах», но возможны и другие ассоциации. Так, Мефистофель и Фауст в поэме Гёте пробираются на Вальпургиеву ночь по мрачным, зловещим скалам, напоминающим увиденный мастером пейзаж.

Но не только эти детали подтверждают немецкое «происхождение» Воланда. В антураже, которым окружил себя сатана, переселившись в квартиру покойной ювелирши, проступают древнегерманские элементы. Буфетчик Соков видит «траурный плащ, подбитый огненной материей, на подзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотом рукоятью. Три шпаги с рукоятями серебряными стояли в углу так же просто, как какие-нибудь зонтики или трости. А на оленьих рогах висели береты с орлиными перьями» (с. 620).

Набор этих предметов полон скрытого смысла. По «золотой» символике, длинная шпага – принадлежность Воланда. Ей близко золотое копье Пилата и волшебное копье (вариант – меч) Одина. Серебро – не только знак принадлежности демонам рангом ниже, но и эмблема Вальхаллы: Один живет в замке, крытом серебром.

Близкие к германцам кельты сделали оленя своим священным животным. Четыре оленя у подножия Мирового древа германо-скандинавской мифологии Иггдрасиль ощипывают с его ветвей листья. Венчает вершину Мирового древа орел (ср. с беретами с орлиными перьями).

Не менее важны и увиденные Соковым костюмы. Смена «светского» наряда сатаны с серого на черный