— Но ведь они только в экземпляре покупателя дописывают. У нас — то все без изменений.
— Еще лучше! А зачем вообще так сделали?
— Тогда Света еще была. Она посидела, подумала и решила так оставить.
— Почему?
— Деревообработка — вещь непростая. Берешь одно бревно, из него получаешь шпон разных сортов, от дорогого до бесплатного, обрезки для той же щепы. Из разных сортов шпона получается фанера. И как посчитать, что сколько стоит? Вроде бы одно бревно, все должно стоить одинаково. Но если посмотреть дальше — ты будешь продавать первого сорта фанеру по пять рублей, второго — по три, а третьего — по пятьдесят копеек. Получается, если куб материала стоит рубль, то третью категорию, которая всех больше пользуется спросом, ты будешь продавать в убыток. А это не правильно. Не говоря уже о щепе. Она тут ходила, ныла-ныла, помогите, не понимаю. Потом плюнула и велела и выпуск и продажу фанеры делать общей кучей, без всякого деления.
— И чего?
— В куче не видно ничего, общая сумма в конце месяца формируется и все. Налоговая приходила — ничего не сказала.
— Понятно. А ты сам не смотрел? Должно же быть какое-то объяснение, как?
— Не знаю. Давно уж дело было.
— Я тут в библиотеке книжек по деревообработке книжек набрала, но там только про лущильные станки, да пилорамы. Надо будет еще в 'Консультант' залезть, почитать. Вдруг с Советских времен что-то осталось?
В офисе они оказались к четырем часам вечера, удачно миновав пробки. Вика сразу же отправилась в кабинет Мухина, там бросила свою сумку в угол комнаты и присела на стул, вытянув ноги.
— Как добрались? — спросила хмурая и непривычно бледная Ирина.
— Нормально. Ты чего какая?
— Да, ну, жара замучила. У меня давление пониженное, чуть что — сразу голова кружится, такое ощущение…
— Как жаба Пипа?
— Чего?
— Это такая жаба, плоская, как блин, у нее на коже сверху кармашки и в этих кармашках — детки.
— О-па, ты откуда это взяла?
— Да, маленькая была, книжки читала, как ненормальная. Про зверей тоже. 'Под пологом пьяного леса' знаешь? А где Мухин прячется?
— Где-где? Этажом ниже, в спортзале.
— Бегает?
— Ага. Выгонял меня тут из кабинета. Соски брил. Говорит, опять соски в кровь стер. Теперь ходит, пластырь на них клеит.
— А зачем брил?
— Так пластырь потом отдирать придется вместе с волосами. Парень он мохнатый, как оказалось. Когда первый раз отдирать стал — стонал тут.
— А что ж ты не помогла?
— Ага, конечно! Я за дверью слушала.
— Слушала под дверью, как он стонал? Мило! А ты уверена, что он именно пластырь в тот момент отдирал, когда ты за дверью стояла?
— Да хватит тебе!
— У вас тут прям садо-мазо какое-то! Он в тебе не те наклонности развивает. Надо его отругать! Пригрозить вмешательством 'бабы Нины'.
— Только попробуй! Он и так стесняется, краснеет.
— Не, так прикольно! У тебя, кстати, ничего вкусненького нет? Так есть хочется!
— Есть, — Ирина тут же достала из ящика стола полбатона колбасы, батон и банку сметаны.
— Какие у тебя стратегические запасы!
— Да, вон, полчаса назад вниз в магазин спускалась.
— Понятненько. Я мчусь с другого конца света, жую дорожную пыль, а они тут сидят в тишине-покое, да еще успевают все свои дела переделать!
— Жуй, давай! — отмахнулась Ирина и улыбнулась, видя, что Вика развеселилась не на шутку. — 'В тишине и покое'! Нам тут Ворон с утра такой разгон устроил!
— Он здесь?
— Да, вроде не уезжал.
— А попить есть чего?
— Нормально, вообще! Я тебе что тут — ресторан? Вон, можешь у Михаила Федотовича в шкафу полазить.
— Он сок сегодня делал?
— Нет, перешел на газировку 'Байкал'.
— Тоже неплохо!
Взяв без всякого стеснения бутылку воды, купленную шефом, Вика налила себе полный бокал и наступила тишина, прерываемая чавкающими звуками, стуком ножа о стол и вновь наливаемой воды.
Дверь в кабинет открылась, и на пороге появился красный, потный Мухин в майке и кротких спортивных штанах.
— Викусик! Приехала? — Потом, заметив стоящую рядом с подчиненной открытую бутылку, присвистнул. — Нормально! Я, значит, себе купил пару бутылочек, чтобы выпить после тренировки, а тут Виктория Алексеевна в мое отсутствие все уничтожила!
— Много газировки — вредно! Я забочусь о Вашем здоровье. И потом, мне полагается усиленное питание — я на вредном производстве!
— Молоко за вредность тебе полагается, а не моя газировка! Осталось хоть чуть-чуть?
— Осталось.
— Нальешь?
— Легко!
— Ну, ладно, — подобрел директор, получив от Вики бокал. — Ты чего какая довольная?
— А Вы нас сейчас с Иркой выгонять из кабинета будете?
— Чего?
— Ничего, просто спросила.
— Я не понимаю, ты что ржешь?
— Вы переодеваться будете? Мы за дверью постоим. — Девушка многозначительно шевельнула бровями.
— Пойдем уже, совсем засмущала мужика! — Ирина взяла за локоть хохочущую Вику и вывела ее из кабинета.
— Может, на балкон сходим?
— Пошли!
Выйдя наружу, девушка успокоилась. Наклонившись вниз, стала рассматривать сквозь стекло плавающих этажом ниже мужчин, но в ее поле зрения попадал лишь край бассейна. Ирина закурила.
— Ты чего так развеселилась?
— Сама не знаю. Я с Мухиным не слишком переборщила?
— Это еще че! Ты не знаешь, как его Любка в краску вводит! Так что он парень приученный.
— Любка?
— Да. Все свои женские секреты рассказывает.
— В смысле?
— Сначала по телефону все подружкам расскажет про свои подозрения на беременность, как все получилось, потом мне. Парню своему позвонит. Первое время она Михаила Федотовича стеснялась, а
