– Завтра, – примирительно сказал я, – завтра – и где-нибудь подальше отсюда. Сегодня у тебя трясутся руки.
– Нееет, – замотал головой Мишель, – дуэль! Здесь, сейчас…
– Это просто хамство, – внезапно возмутилась Глафира, – он побил все тарелки, сдернул скатерть… Мы сидели нормально, поминали Жанну, а этот… Все! Ты у меня завтра будешь дежурным – все вымоешь. выскоблишь…
Куродо поглядел на Глафиру и спросил:
– А если он сегодня ляжет смертью храбрых?
– Тогда дежурным будет он! – Глафира ткнула пальцем в меня.
Георгий Алоисович рассмеялся:
– Джекки! Ты лучше погибни, чтоб пол не мыть.
– Что происходит? – спросила Кэт. – Я ничего не понимаю.
– Иди, – сказал я ей, – иди спокойно, – я все объясню.
Кэт разомкнула руки, кольцом легшие вокруг моего горла, – и ушла, тихо-тихо ушла.
– Дуэль, – талдычил свое Мишель, – поединок, блин, – и никаких гвоздей!
– Вот заладил, – Георгий Алоисович поднял с пола бутылку и неразбитый стакан; бутылку открыл, в стакан налил вино, выпил. – Дуэль, дуэль… Нехорошо получается, несолидно. Нужно вызов как следует оформить, чтобы по правилам… Эти, как их, секундомеры? Да?
– Секунданты, – сказал я.
– Во, во, – согласился Георгий Алоисович, – в библиотеке есть как его… – он похлопал себя по лысине, – устав дуэльный.
– Сам ты устав, – гоготнул Куродо, – никакой не устав, а…конституция дуэльная… Да!..Точно!
Они были очень пьяные, и я решил, что пора как-то кончать все это дело.
– Ладно, – сказал я, – давай завтра.
– Ты уже это говорил, – набычился Мишель, – а я тебе говорю – се-год-ня. Сходим в блиотеку, – он так и сказал 'блиотека', даже 'бляотека', – возьмем дуэльный кодекс – и устроим все по правилам, сегодня, сегодня, сегодня…
– Как маленький, – хмыкнула Глафира, – вынь да положь ему пулю в лоб, и не когда-нибудь, а сегодня.
– Слушай, – удивился Куродо, – что ты ему сделал в роте, что он до сих пор забыть этого не может?
– Джек Джельсоминович, – вежливо объяснил другой мой сослуживец, – вымазали дерьмом-с лицо Мишелю Джиордановичу…
– Ох, – едва ли не протрезвел Георгий Алоисович, – ну и нравы у вас в третьей роте Северного городка – бриганда вымазать в дерьме и остаться живым. Джекки, как же тебя не убили, Джекки?
– Почему не убили? – обиделся Мишель. – Мы его чуть не убили, да чуть-чуть не добили.
– Чуть-чуть, – встрял Куродо, – это не оправдание. Джек, так это тогда тебе глаз выбили? А ты говорил, что тебе квашня выжгла… Я-то тебе сразу не поверил.
Я не стал объясняться.
– Короче, – завершил дискуссию Мишель, – нам с тобой под одним небом не ходить – я тебя загрызу, поэл?
Он так и сказал 'поэл', но я его понял.
Не то, чтобы я испугался его угроз, мне вдруг стало совершенно все равно – я вспомнил: у седьмого болота была изолированная пещера. Там обретался дракон для рыцаря. Мой дракон. Он жевал травку- муравку. Он был безобидным экспонатом для карантинных. Чтобы будущие 'отпетые' не боялись, его демонстрировали как пример огромного, но вполне безобидного чудища.
Но причем здесь Кэт? Причем? Причем?
И когда я понял, 'причем', когда я понял это, мне захотелось убить Мишеля. Так мне хотелось убить дракона после киносеанса.
Молчавший до сих пор де-Кюртис заметил:
– Но дуэльный кодекс – просто необходим. Ну-ка, Валя, – он обратился к Валентину Аскерхановичу, меланхолически намазывающему бутерброд кабачковой икрой, – ты на ногу скор – давай швыдко – одна нога – здесь, другая – там. В библиотеку, за книжкой! Фиють. Книжка: фон Болгар 'Правила дуэли'. Запомнил?
Валентин Аскерханович покраснел. Он обиделся. Но я уже не стал обращать на это внимание. Я просто сказал:
– Валя, я тебя очень прошу. Сходи в библиотеку и принеси эту книжку… И еще… Ты бы не согласился быть моим секундантом?
Валя ответил:
– Доем бутерброд – и буду.
– Ой, – Глафира окинула всех мутным, пьяным глазом и спросила: – А можно, я тоже буду секундантом?
– Нельзя, – рассердился Георгий Алоисович, – не положено. Секундантом у бриганда буду я. Вот так.
Валентин Аскерханович доел бутерброд, облизал пальцы, поднялся.
– Я пойду, – сказал он, – раз такое дело – я пойду. Как говорите: фон Венгр?
– Фон Болгар, – махнул рукой де Кюртис, – спроси просто дуэльный кодекс. Она знает.
– Ты, – обратился Мишель к де Кюртису, – отвезешь нас к болоту?
– Да, – кивнул де Кюртис, – это мысль. Здесь стреляться никакого резона. Опять же труп волочь неизвестно куда. Да и не принято это… запрещено. Не принято и не принято, – продолжал рассуждать де Кюртис, – а там – пиф-паф – и в дамки, то есть в болото. И пузырей не останется.
– Тогда, – вмешался Георгий Алоисович, – надо ехать к пятому, там удобно, там площадка такая, уступом… разом сдунет, как со стола чашку – бульк… и – конец.
– Только, – заметил Куродо, – надо бы фонари взять…
– Не надо, – поморщился де Кюртис, – в пятой уже есть глаза дракона. Они посверкивают, что твои лампочки. Пойду машину выведу.
– Глаша, – попросил Георгий Алоисович, – принеси мне ящичек…Такой черный с золотым тиснением.
Глафира вздрогнула.
– Это, – медленно произнесла она, – от Эдуарда…
– Разумеется, разумеется, – Георгий почесал лысину, – кто еще у нас старое оружие собирал?
Глафира молча повернулась и вышла.
– Мудро, – одобрил де Кюртис, – не из огнеметов же друг по другу хлестать.
Глафира вынесла обитый черным бархатом ящичек, в правом верхнем углу была вдавлена золотая узорчатая надпись на непонятном языке.
Георгий Алоисович открыл ящичек.
Изнутри он был красно-бархатен.
В углублениях покоились два длинных древних пистолета, шомпол и пули.
Глафира прислонилась к стене.
Георгий Алоисович ловко подхватил пистолет.
– Показываю, как пользоваться! Шомпол, пуля, вот так, вогнал. Вот сюда – порох, засыпал… Так – прицелился. И…
Грохот, резкий запах, сверкание, дым.
Когда все утихло, улеглось, успокоилось, когда дым рассеялся, мы увидели в стене над самой головой Глафиры огромную дырку и бегущие от этой дырки изломанные, тонкие, как лапы паука, трещины.
– Дурак, – пожала плечами Глафира и пошла прочь с кухни.
Георгий Алоисович взял шомпол и пошуровал им в стволе пистолета.
– После выстрела, – объяснил он, – хорошо бы прочистить пистолет.
– Кому-то не повезло, – задумчиво сказал Куродо, – убирать-то хрен с ним – уберет, а вот дырку в стене заделывать…
