дождетесь попутных машин? В течение часа, может быть — двух, должно проехать несколько грузовиков…
— Чтобы потом глотать пыль, которую они поднимут? Впрочем, предложите это герру гауптману…
— Не смею вам мешать!
Солдат торопливо распутал узел и поднял перед нами бревно шлагбаума. Вытянулся в струнку. Курильщик тоже вскочил и встал по стойке смирно. Перед этим он осторожно положил недокуренную сигарету на бревно. Так он к пулеметчику за куревом ходил! Фу, блин, так и седым можно стать…
— Сообщите на следующие посты, чтобы они нас более не задерживали! — бросил я в открытое окно, проезжая мимо фрица.
— Так точно, герр ефрейтор! Немедленно, как только провожу вас!
Пост скрылся за холмом, и только здесь я обнаружил, что держу на коленях взведенный автомат…
Отъехав еще пару километров, я остановил машину, вышел из нее и присел на обочину. Нащупав на бедре флягу, достал ее, и отвернув крышку сделал пару глотков шнапса. Фу-у-у… Кто там в книгах пишет о немыслимом хладнокровии и стальных нервах спецназовцев? Сюда бы его… посмотреть, как он штаны менять будет… нельзя к такому привыкнуть. Сколько ни тренируй нервы, а все равно каждый раз как впервые. Интересно, как там мой гауптман? Ему штаны еще менять не надо?
Насупившийся немец молча сидел на своем месте. Блин, так он и не понял ничего! С его точки зрения, это была обычная задержка на посту. Воистину говорят — дуракам везет!
Сплюнув, я уселся на свое место и резко рванул автомобиль вперед.
Проехав еще несколько километров, притормозил. Слева от дороги рванул нестройный залп, еще один… защелкали редкие выстрелы. Что за хрень? Автомат снова прыгнул ко мне в руки. Стоять на месте? Здесь все открыто, в случае чего и не убежать. По полю «хорьх» не пройдет, а до леса далеко, не добегу. Ладно, попробую на скорости прорваться.
Дорога описала петлю, потом пошла вниз, и я увидел…
Слева к дороге примыкал большой луг. У обочины стоял грузовик и несколько телег. Чуть поодаль по полю ходили какие-то люди. Между прочим, с оружием. У грузовика переминались несколько человек с повязками полицаев на руках. Так… не партизаны, сразу стрелять не станут.
Заметив меня, один из полицаев обернулся и что-то крикнул своим товарищам. Потом быстрым шагом направился к дороге. Что-то хочет спросить? Рации у них наверняка нет, про беспрепятственный пропуск «хорьха» им ничего не известно, да и мой мундир он отсюда не разглядит. Лучше притормозить, с них станется… еще пальнет вдогонку. Ну ничего, сейчас я тебя, голубчик, построю…
— В чем дело, болван?! — гаркнул я полицаю, который уже успел подойти достаточно близко, чтобы рассмотреть, кто же сидит за рулем. Надеюсь, что мне удалось хорошо сымитировать акцент.
— Прошу прощения, герр…
— Ефрейтор! Давно пора знать знаки различия немецких солдат!
— Здравия желаю, господин ефрейтор!
— Герр гауптман интересуется, что тут происходит?
Бах! Бах!
В поле ударили выстрелы.
— Что такое? — в моей руке появился пистолет. — Партизаны?
— Никак нет, господин ефрейтор! Это… ребята порядок наводят. Орденунг, ферштейн?
— Орднунг, болван! Вы позволите, герр гауптман? — обернулся я к Краевски. И не дожидаясь ответа, полез из машины на улицу. Пистолет я убрал в кобуру, а вот автомат прихватил с собой.
— Пойдем, — взял я за рукав полицая. — Посмотрим, что там у вас. К машине никому не подходить!
И я выразительно потряс в воздухе автоматом.
Мы спустились вниз. Полицай всю дорогу семенил рядом, но с пояснениями не лез.
Вот и поле.
На самом краю, почти у дороги, лежит труп уже немолодого мужчины. Когда-то черные волосы густо тронуты сединой. Кожаная жилетка, при жизни любил пофорсить. Кончился для него форс… на спине она была пробита пулями.
— Кто есть этот мужик?
— Так, господин ефрейтор, цыгане это!
— Почему здесь?
— Так для проверки остановили мы их, — со стороны поля не торопясь подошел грузный дядька в дорогом (явно с чужого плеча!) пиджаке. Даже повязка полицая на рукаве у него была какой-то… непривычной, что ли? Да и голос у него… тоже не местный?
— Вы есть кто такой?
— Начальник отряда полиции. Лацис моя фамилия.
— Гут! Это хорошо есть! Что тут произошло?
— Оттуда они ехали, — начальник отряда показал рукой направление. — Нас увидели и к лесу свернули. Да не успели.
— Так.
— Ну, мы и стали их шмонать…
— Что?
— Обыскивать, господин ефрейтор.
— А-а!
— Вот. Ну и нашли у них в повозках двоих красных. Раненые они были. И винтовка была спрятана.
— Молодец! Так сделал! Хорошо! Где они есть? Герр гауптман будет хотеть их видеть!
— Так… Кончили мы их…
— Кончили…
— Расстреляли.
— Всех?
— Дак… что ж тут с ними возиться-то? Красным одна дорога — на тот свет. Да и цыгане эти… людишки никчемные… толку с них? Опять же — красных укрывали…
Не слушая больше полицая, я прошел вперед. Туда, где были разбросаны по полю тела расстрелянных.
Совсем девчонка молодая… юбка завернута на голову, на ногах кровь. Не сразу ее застрелили, не сразу…
Вот и постарше лежит, да и не одна она тут.
Молодой парень, в руке нож, клинок запачкан кровью — успел? Не вижу убитых полицаев, а-а-а, нет, вон у одного рука перевязана. Ему, значит, досталось. Ну, хоть не задаром погиб цыган…
Сразу несколько тел. Так и не поймешь сразу, кто же тут лежит. Мужчины, женщины — все вперемешку.
Пожилой дядька в красноармейской форме — один из красных? Да, вот и треугольники на петлицах… Сапоги уже сняли, один из полицаев перекинул их через плечо.
А второй где?
Вон, рядышком и второй лежит. Этот совсем молодой парень… рядовой.
Я опустошенно ходил по полю, рассматривал погибших. Черт, ну я же на войне не первый день, все, казалось, видел. Мог бы и привыкнуть уже… Нет. Не могу. Нельзя к такому привыкать. Это ж не бойцы, вообще не солдаты. Какая нужда была их стрелять? Ну, отвели бы их в лагерь… Лагерь? Я вспомнил карьер… да… это было бы еще хуже…
— … беспокоиться…
Что? А! Это полицай говорит!
— Что ты говорить?
