хорошо выглядит Карла и какой за городом свежий воздух, в отличие от Нью-Йорка, где этим летом все просто обливаются потом. Лорен думала об обитателях «Ангелуса», о тинейджерах, у которых не было ничего и которые жили на улице или в вонючих квартирах и все же смогли пройти через самое худшее, спастись и снова стать людьми. Перед ней сидела Карла — испорченная, избалованная Карла, чей эгоизм довел их до жизни в дерьмовой съемной квартире и состарил родителей на десять лет. Карла, которая не смогла одолеть наркозависимость, хотя врачи и деньги были к ее услугам. Лорен возненавидела ее за это.
— Вы не привезете мне в следующий раз новой одежды? — попросила Карла, когда они собрались ехать домой. — Здесь дают столько сладкого, что мне уже джинсы жмут.
— Конечно, — ответила мать. — Лорен поможет мне подобрать тебе что-нибудь.
— Здорово. Шикарная одежда для бездомных. Смотри не сделай меня слишком похожей на мужика, ладно, деточка?
Карла рассмеялась. Лорен молчала.
Садясь в машину, Лорен сильно хлопнула дверцей.
— Ну что, хорошо позабавились. Здорово, мать твою, провели время.
— Лорен, что за язык! — упрекнула мать, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида.
— Ага, вот, значит, в чем главная проблема — в моем языке. — Она знала, что лучше помолчать и спорить бессмысленно, но не могла остановиться. — Да когда же вы поймете? Она испортила жизнь себе и нам заодно. Она ничтожество, но у нее все есть.
Мать побледнела как мел:
— Она больна, доченька.
— Она не больна. Она — паразитка! В «Ангелус-хаусе» такого бы не произошло.
— Довольно, Лорен! — рявкнул отец.
«Действительно, довольно», — подумала Лорен. Они молчали до самого Бруклина. На следующий день она собрала свои вещи, айпод, несколько фотографий и переехала в «Ангелус-хаус».
9
Несколько дней в части районов Нью-Йорка отключали уличное освещение — дряхлая энергосистема города не могла справиться с нагрузкой, возросшей из-за жары, и мэр обратился к горожанам с просьбой экономить электричество. Но кондиционер в «Ангелус-хаусе» работал на полную мощность, и в помещениях стоял холод. Поселившись здесь, Лорен была вынуждена привыкать к некомфортной температуре. Никто из окружающих, казалось, не испытывал неудобств, но Лорен пришлось носить свитеры и спать во фланелевой пижаме. Она заметила и еще кое-что странное. Никто никогда не пользовался автоматом со сладостями, стоявшим в одной из комнат отдыха, — его кнопки были покрыты тонким слоем пыли. Лорен вспомнила, что за шесть недель работы она ни разу не видела, чтобы автомат заполняли свежими продуктами. Как-то она нажала кнопку, чтобы получить пакетик «M&Ms»; открыв упаковку, она обнаружила, что конфеты рассыпаются у нее в пальцах от старости. Только холодильник с надписью «Новички» постоянно наполняли. Иногда, рано утром, тишину, царившую в здании, прорезали отдаленные вопли, плач и стоны. Крики были полны такого отчаяния, что Лорен охватывал необъяснимый страх и она прятала голову под подушкой и прислушивалась к стуку своего сердца до тех пор, пока ей не удавалось заснуть и забыть о них. Лишь днем, когда все бодрствовали, смеялись, занимались своими делами, обменивались шутками, обнимались и хлопали друг друга по спине, Лорен снова чувствовала себя в безопасности. Здесь люди заботились друг о друге. Родители были в ярости, но Лорен нашла новую семью; ее приняли, и этого было достаточно.
Однажды в пятницу, через неделю после переезда в «Ангелус-хаус», она обнаружила всех его обитателей сгрудившимися в одной из общих комнат; они вполголоса о чем-то переговаривались.
— Что он делал на улице в такое время?
— Он же знал, чем это может закончиться…
— Сгорел, ничего не осталось…
— Что случилось? — спросила Лорен.
Алекс подняла голову: на ее лице отразилось удивление, а в покрасневших глазах стояли слезы.
— Брайан…
— Эти ублюдки из многоэтажек сожгли Брайана, — рассказал Раким. Его ноздри раздувались от гнева. — Он пошел туда, чтобы помочь им, а они облили его бензином и подожгли.
В этот момент вошел Йоханнес:
— Если поддадимся гневу, мы проиграли. Давайте сейчас вспомним Брайана — он хотел бы этого.
Все, взявшись за руки, встали в круг. Лорен осталась в дверях, наблюдая за ними.
— Мы — падшие ангелы, — нараспев произносили они. — Мы — тени в ночи. Мы — альфа и омега. На нас возложена эта миссия. Мы будем покрыты славой.
Они обнимались и утешали друг друга, особенно новичков, которые считали Брайана своим защитником.
— Мы помним и идем дальше, — произнес Йоханнес.
— Аминь, — отозвались остальные.
Сообщение о смерти Брайана занимало первые полосы газет. «Падший ангел» — гласил заголовок «Дейли ньюс»; рядом была помещена фотография улыбающегося Брайана, с бритой головой, покрытой татуировками. Жители Фаррагута клялись, что не имеют никакого отношения к убийству, что никто не видел в тот день Брайана и что все это подстроено копами, застройщиками, жаждущими снести квартал, или самим «Ангелус-хаусом». Некий анонимный источник заявил, что видел Брайана выходящим из здания на солнце со словами: «Для общего блага», после чего он просто вспыхнул и сгорел.
В тот вечер они провели марш при свечах в память Брайана — прошли от «Ангелус-хауса» через Винегар-Хилл до военно-морской верфи, где мэр произнес речь, пообещав призвать виновных к ответу. Копы прочесывали город, людей забирали под малейшим предлогом. После смерти Брайана общественное мнение обернулось в пользу «Ангелус-хауса»: центру разрешили забрать себе пустые склады, расположенные вдоль набережной.
— Он пожертвовал собой ради нас, — услышала Лорен несколько дней спустя слова Ракима. Он обращался к Дане, которая быстро выздоравливала и каждый день посещала встречи. — Такова политика «Ангелус-хауса». Это дополнительный шаг. — Заметив Лорен, он смолк. — Привет, Лорен-Саурон. Не против сбегать за продуктами? По-моему, новички выпили весь сок.
— Конечно.
Он улыбался, но что-то в его взгляде ее испугало, и она обнаружила, что ей не терпится выйти на улицу и погреться.
— Эй, неужели на свете есть кто-то лучше Килиманджаро?
— Нет, — ответила она и пошла к двери.
В тележке, с которой Лорен ездила за покупками, под кучкой пластиковых пакетов она нашла конверт со своим именем. Внутри оказалась утренняя газета со статьей под названием «Еще одна смерть». Лорен пробежала глазами текст. Тело, из которого вытекла вся кровь, было найдено в мусорном баке позади кафе сети «Бургер Кинг» в центре Бруклина; голова была отрезана. Очередная жертва свирепствовавшей войны банд. Убитого звали Исайя Джонс. Он жил в «Фаррагут-хаусе».
Исайя Джонс…
Внизу страницы было нацарапано: «Мне нужно с тобой поговорить. Буду сегодня на променаде на Кони-Айленде, перед колесом обозрения. Никому не говори. Друг».
Ближе к вечеру Лорен сказала, что ей нужно к зубному, и поехала на велосипеде на Кони-Айленд. На променаде она нашла парня, малевавшего тогда на стене граффити, — он за небольшую плату рисовал туристам карикатуры. Он поднял голову, заслонив глаза от слепящего солнца:
— Привет! Тебя как нарисовать — в виде принцессы Леи или Барбареллы? Лично мне кажется, что ты будешь классно смотреться как Чудо-Женщина[8].
