способности орихалка к построению математически выверенных поверхностей, а также имеющаяся у него область памяти, позволяющая сохранять блоки конструкции.
Кстати, обнаружив эту область памяти, я раскатал губу на пару-тройку древних конструктов, однако там была только пыль веков, закатавшая ее обратно.
Зажмурив один глаз, я принялся рассматривать местность внизу, наклонять 'телескоп' приходилось изменением длин проволочных тяг, удерживающих меня. При этом смещался центр тяжести и оболочка соответственно проворачивалась, правда за это пришлось заплатить падением высоты полета. Еще час времени и появились навыки, для управления своим 'Хабблом'. Пора было выбирать место посадки 'пепелаца', и вряд-ли стоит поднимать его в небо еще раз, не заправив баки — вся эта возня оставила не больше трети объема магической энергии.
Все-таки я выследил колонну телег, чем — то груженым! Опасно накренив 'телескоп' по ходу движения заметил удобную рощу вдали, блеснула поверхность воды, видимо лесного озера. Можно предположить, что избранные, к вечеру, остановятся на отдых именно здесь. Большим плюсом озеру засчитывался достаточно безопасный вариант посадки. Орихалк не был бесконечно прочным и особо твердым, конструкт при ударе о поверхность мог запросто лопнуть, сломаться, нанизав мои кишки на острые ветви или пики камней. Вода в этом смысле представлялась мне намного более безопасной.
Убрав конструкт телескопа в карман орихалковой памяти, я активировал придуманный вчера вечером переход шара в планер, что-то вроде советского БРО-11. Вполне удачно, балансировку не потерял, только мне внезапно стало очень холодно и я испугался простудиться — еще неизвестно как внутренняя алхимия справится с вредоносными микробами и вирусами при простуде, поэтому я в темпе завернулся в орихалковый обтекатель, который тут же пришлось делать многослойным, с воздушными промежутками.
Глава 11. Плюй в озеро.
В озеро я попал, хотя и с трудом — внимание отвлеклось, и, я сильно забрал вправо, пришлось закладывать дугу, а потом и полный разворот. В воду, конечно завалился, но смог выбраться, использовав 'надувной плот', из орихалка. В сумке ничего быстро портящегося от воды не было, одежда вымокла вся. Похоже вопрос устойчивости к простудам прояснится сам собой и в ближайшее время.
Исключить наличие подсматривающих аборигенов не представлялось возможным и я разыграл явление 'золотого человека', перегнав орихалк в джедайско-сиддхскую униформу, задействовав наработку по многослойности. Закрывшись таким образом хотя бы от ветра я выбрался на остовок с порослью ивы.
Меня трясло, и не только от холода, остатки маны были просто жалкой лужицей — какая там четверть, не было и десятой части. Поэтому, привычно наплевав на мораль, я собирался ЖРАТЬ. Предпосылки к успеху вредительской деятельности были, но их следовало усилить — набрав у берега воды почище, я покатал ее во рту, и слил обратно, сказав — это моя вода. И кто бы возразил? Теперь молекулы воды стремительно перемешивались броуновским движением. За два часа до подхода каравана телег, в любом заборе воды из озера будет пара 'моих' молекул. Разве я запрещаю желающим отделить их? Нет, это будет добровольное одалживание моей воды.
Вторым столпом, для будущего грабежа, шло неизбежное наличие в составе каравана перекупщиков — купцов, попросту. Каждый из них искреннее считал товар своим, но вырастивший зерно крестьянин и создавший продукт ремесленник, даже продавая его за деньги, в глубине души все равно считал его своим, зачастую клеймил неким знаком. Конфликт принадлежности мне давал надежду на выживание, пока две стороны тянули канат друг на друга, возле его середины появилась крыса.
— Мокрая крыса, стуча зубами, уточнил я и 'вспенил' поверхность плаща, пора было прекращать отсвечивать 'темным золотом'. Получившаяся, коричневатая поверхность плаща, должна была, удачно сливалаться с глинистым откосом, шагах в десяти от меня, а в капюшоне, не двигаясь, я стану практически незаметен. Перебрался к откосу, нашел место, и улегся на траву, прислонившись спиной к косогору.
Пока большего сделать сил не было, подлые идейки лишь мёрзло шевелились в извилинах мозга. Слегка согревшись, я нашел силы разложить сумку и развесить вещи по кустам ив, на стороне острова, противоположного 'берегу избранных'. Усевшись поудобнее, стал ждать, а согревшись, даже задремал.
Проснулся в темноте, от желания отлить лишнее и не спеша совершив моцион, рассмотрел на береге горящие костры, темной массой выделялись согнанные в табун лошади.
Достав камышовую трубку, я пожалел, что не сделал более длинную, будет неудобно, но за неимением гербовой …
— Требую оплату за использование своей воды!
Позевав, чтуь не вывернув челюсть, минут через пять заявил:
— За неуплату на использовавших мою воду накладываю штраф в натуральном виде, перевозимой продукцией!
Подбив, поудобнее плащ, я лег головой к воде, на живот, подложив под шею, свернутую сумку и опустил трубку в воду, на пример соломинки для коктейля, привычно отогнав мысль о возможных водных паразитах, втянул воду, не став все-таки пить, и ушел сознанием в магический транс.
Сознание, отделившись от тела устремилось по водному проводнику к ЕДЕ. Большая часть людей спала, а среди часовых не было владельцев крупных партий товара, таким по чину полагался спокойный, охраняемый сон.
Глава 12. Жареная рыба.
— Призрачный я налетел на мешки, будут теперь, там одни корешки — мурлыкал я под нос гнусный стишок. Хотя корешков, там скорее всего не будет, осталось одно гнилое зерно.
Мир был прекрасен и утренне свеж, я был полон алхимической маны 'под крышку' и мне даже не пришлось портить весь груз колонны — разве что треть. Некоторые телеги с мешками отталкивали мое сознание — или их владелец бодрствовал, или были люди, сильно надеющиеся на этот груз. Штурмовать бастионы я не стал, хватило и менее защищенного груза. Подло конечно, но что делать? Вчера, я почувствовал себя, не то чтобы одной ногой сами знаете где, а гораздо хуже, возможно голодный маг с какого-то момента пожирает собственную сущность.
Пеленгации я теперь не сильно опасался, хотя время, затрачиваемое на взлет, мне категорически не нравилось. Какие там нормативы советской армии, тут не то что спичка догорит, меня самого на вязанку хвороста приладят, а то, что теперь есть за что, ничуть не утешает.
Не думаю, что кормление алхимика так же просто засечь, как и внешнее заклинание, здесь можно провести аналогию с камнем, брошенным в озеро. Питание же, подобно тихому хлюпанью глотаемой воды, энергия не расплескивается взрывоподобно во все стороны, а тихо оседает в моем баке.
С другой стороны, гипотетические дознаватели, из местного аналога инквизиции, несомненно свяжут мои деяния в цепочку. В то, что святоши могут не иметь подразделения, с функциями инквизиции, я не верил совершенно.
— Но не сразу, не сразу — бормотал я, успокаивая себя и осматривая соседний берег.
Меня опять изумило, как рано перегонщики впрягались в ярмо трудового существования, все уже умотали!
Все же паразитирование, не лучший образ жизни, даже несмотря на то, что новая генерация
