хозяйственные постройки, чья нарядность подчеркивалась ярко-красной черепицей крыш.
За усадьбой начиналась небольшая рощица, темная зелень которой причудливой линией рисовала горизонт. Редкие прозрачные облака только подчеркивали безграничность пространства.
«Только здесь, уединившись на пару дней, и можно придти в себя и, переосмыслив происходящие в мире события, попытаться найти то решение, предложив которое поведешь развитие своей страны в правильном направлении, — размышлял Президент. — Безусловно, миссия Президента хотя и может удовлетворить тщеславие любого, кто рискнул бы избираться на такую должность, но очень изматывает нервы. Быть все время в центре внимания не только своей великой страны, но и всего мира, следить за каждым своим жестом, шагом, словом, поворотом корпуса, улыбкой. Ни в одной, даже, казалось бы, самой безвыходной ситуации, не показаться растерявшимся, озабоченным, потерявшим самообладание, не дать ни малейшего повода вездесущим газетчикам или телевизионным репортерам застать себя врасплох. Любой твой промах будет для них подобен вожделенной кости, которую они будут грызть месяцами, изобретая такие небылицы, что их трудно даже представить обычному человеку».
Президент вспомнил напряженные дни предвыборной кампании, потребовавшей затраты стольких душевных сил, пышные шоу и выступления на многолюдных митингах, поглотившие такую массу денег, которую не сможет компенсировать жалование Президента за весь срок пребывания в этой должности.
Хорошо, что помогли друзья из некоторых промышленных концернов. Эта поддержка стала особенно ощутимой теперь, после его визита в Россию.
Он, выступая в узком кругу перед промышленниками, обозначил новый стратегический курс страны:
— Нас значительно опередили русские. Вся мощь стран, входящих в НАТО, не идет ни в какое сравнение с военной мощью русских. Мы должны вернуть стране независимость в принятии стратегических решений, Мы должны выйти из военной составляющей НАТО и обеспечить самостоятельно оборону страны по всем азимутам.
Конечно, некоторая обособленность Франции от НАТО была для Соединенных штатов Америки все равно, что красная тряпка для быка на корриде. Но и нести ответственность за необдуманные поступки мелких стран, таких, что их и не разглядишь на карте, но входящих в НАТО, Франция более не намерена.
Когда он стал Президентом, первой дилеммой, которую пришлось решать, был выбор, в какую страну нанести свой первый визит — в Америку или Россию? В мире этому придается большое значение, так как многие усматривают в этом негласную демонстрацию предстоящего стратегического курса страны.
Конечно же, Америка была давним союзником и лидером военного блока НАТО.
Но в памяти Президента все еще были свежи воспоминания военных лет. В те времена к нему, как к лидеру освободительного движения, стекались патриоты со всей Франции, оккупированной немцами, не желавшие служить предательскому правительству Виши.
Несмотря на значительные силы, которые удалось собрать в то время Президенту, с которыми уже невозможно было не считаться, ни Президент Соединенных штатов Франклин Делано Рузвельт, ни командующий американскими войсками в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр, ни англичане в лице маршала Монтгомери будто бы не замечали его. У него даже стало складываться впечатление, что и Америка, и Англия хотели бы видеть на карте Европы вместо Франции ряд мелких государств с марионеточными режимами.
И только Советская Россия в лице Вячеслава Михайловича Молотова заключила с ним договор о взаимопомощи, один из пунктов которого гласил, что Советский Союз всеми имеющимися в его распоряжении средствами будет содействовать восстановлению территориальной целостности и возрождению величия Франции. Разумеется, де Голль понимал, что за решимостью подписать с ним такой договор стоял сам маршал Сталин.
Это не только спасло Францию от исчезновения, но и позволило ей на равных, как одной из четырех великих держав, принять лавры страны победительницы, да так, что фельдмаршал Кейтель, подписывавший от имени Германии акт о безоговорочной капитуляции, от удивления воскликнул:
— Как, и Франция нас победила?
Но лавры эти имели, как известно, не только моральную, но и материальную сторону, предоставляя Франции право участия в дележе имущества Германии после победы над ней, в получении равной со всеми странами зоны оккупации. Кроме этого, Франция становилась постоянным членом Совета безопасности в Организации объединенных наций, то есть, получала возможность выполнять миссию одной из ведущих стран мира.
Теперь же Москва деликатно молчала, давая президенту право выбора, но тут же, едва он объявил о предстоящем визите в Соединенные Штаты, прислала приглашение посетить Советский Союз.
И надо отдать должное, он до сих пор, хотя и прошло более полугода, находился под впечатлением от того визита в Россию. Мало того, визит повлиял на его мировоззрение, заставил отказаться от конфронтации с Россией, проводимой его предшественниками, и взять курс на сотрудничество в промышленности и торговле. У многих из тех, с кем он встретится сегодня, такой поворот до сих пор вызывает недоумение, а, возможно, и противодействие. Но намерения посетить русскую делегацию на авиасалоне в ле Бурже ничто не сможет поколебать. И для углубления сотрудничества, для перевода его в русло деловых отношений, предложить их большому противопожарному геликоптеру поработать на юге Франции, где скоро наступит сезон лесных пожаров.
Президент вспоминал, как на следующий день после пышного приема в Москве, Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев пригласил его отправиться в загадочную русскую Сибирь, чтобы ознакомиться с недавно созданной там Академией наук.
«Похоже, русские осуществляют программу перевода стратегически важных центров вглубь страны», — подумал тогда президент.
На площадке перед аэровокзалом Внуково-2 стояли три самолета — два авиалайнера Ил-18 и «Каравелла», на которой де Голль прилетел из Парижа.
На вопрос президента де Голля, почему у русских так странно называются самолеты, авиационный атташе Франции пояснил, что у русских, как и у немцев во время войны, принята маркировка самолётов первыми буквами фамилий главных конструкторов. В частности, перед ними авиалайнеры, спроектированные Ильюшиным, тем самым, чьи самолеты-штурмовики прославились во Второй мировой войне.
Генеральный секретарь держал себя раскованно, как и подобает хозяину. Он подозвал к себе представительного чиновника и сказал ему, кивнув в сторону соседнего, более просторного зала:
— Давай, отправляй эту звездобратию.
Де Голль, благодаря усилиям слегка запнувшегося переводчика, услышал эту фразу в следующей интерпретации:
— Господин генерал, пожалуйста, отправляйте в путь представителей прессы.
Переводчик постоянно переводил Президенту то, о чём говорил Генеральный секретарь членам русского правительства, а также отдельные выкрики из толпы журналистов, фрагменты беседы между незнакомыми президенту людьми. Делал он это тихим голосом, стоя за спиной Президента и улавливая, на что обращает внимание Президент в ту или иную минуту. Его перевод звучал, как шум прибоя, если обратишь на него внимание, то слышишь его, а если не обращать внимания, то шум пропадает. Кроме этого, переводчик, будучи давним сотрудником посольства Франции, знал многих лично, а некоторых по газетным публикациям и передачам русского телевидения, и считал своим долгом пояснять отдельные детали происходящего. Поэтому Президент был полностью в курсе общей тональности обстановки, царившей перед отлётом в здании аэровокзала.
Президент так же узнал, что чиновник, которому Генеральный секретарь только что дал распоряжение отправлять первым самолётом прессу, до недавнего времени был личным пилотом Генерального секретаря, когда тот работал в Казахстане. Теперь он — заместитель министра Гражданской авиации русских.
Генеральный секретарь посчитал своим долгом пояснить Президенту, что решение отправить журналистов первыми продиктовано пожеланием, чтобы у них было время для отдыха и приведения себя в порядок. Это взбодрит их энтузиазм освещения встречи лидеров двух стран в аэропорту города Новосибирска.
