металлическая лента. Ленту держали за концы два паренька. Они ее только что натянули, буквально перед бампером. Словно нарочно, чтобы помешать проезду.
— Чем занимаетесь, молодежь? — высунулся Пакин из окна машины.
Ответа не последовало. Вместо этого тот, что был справа, крикнул тому, что был слева:
— Коля, запиши: двадцать два плюс сорок семь. — И добавил, принимаясь сворачивать рулетку: — Ось погоним между тротуаром и проезжей частью.
Пакин повторил, сдерживая раздражение:
— Чем, спрашиваю, занимаетесь?
Тогда тот, у кого была рулетка, спросил в свою очередь:
— Вы — что, приезжий?
Пакин замешкался с ответом; паренек истолковал это как подтверждение.
— Свои-то все уже знают, чем мы занимаемся: прокладываем трассу трамвайной линии.
— Студенты? — высказал Пакин догадку. — Преддипломная практика?
— Что студенты — в точку, но эта работа к нашим дипломам отношения не имеет, трассу гоним всамделишную.
— Чертовщина какая-то!
В городе творилось непонятное, и вслед за этим восклицанием у Пакина чуть не сорвалось с языка — «Кто разрешил?» Но перед ним были, несомненно, простые исполнители чужой воли, поэтому он позволил себе лишь поинтересоваться:
— Вы от какой организации-то?
Парни одновременно пожали плечами, потом этот, с рулеткой, объяснил:
— Так совпало, что приехали на каникулы, а тут…
— Уловил: представилась возможность подзалатать брешь в студенческом бюджете?
— Ну, что вы, за деньги с этакой маетой ни в жизнь не связались бы, это комсомольское поручение.
Пакину не оставалось ничего другого, как только пожелать парням успеха. Он и сделал это, сопроводив пожелание вздохом недоумения.
У въезда во двор отделения «Скорой помощи» чудом не столкнулись с «Рафиком», неожиданно вымахнувшим на большой скорости из ворот. Толик высунулся из окна, прокричал вслед:
— Если красный крест на пузе, так для тебя и правил не существует?
Пакин не обратил на происшествие внимания. Точнее, оно отпечаталось в сознании как бы вторым планом — на первый план уже выступил предстоящий визит. Можно было не сомневаться: заведующий отделением не упустит случая — примется канючить насчет помещения. Наверняка.
А что ему скажешь? «Скорую» и в самом деле давно пора перетаскивать из этой бревенчатой развалюхи.
Но ему повезло: заведующего на месте не оказалось, его рабочий день, как выяснилось, начинался с восьми.
Зато не оказалось и медицинского персонала, все были в разъезде, обслуживали больных по вызовам на дому.
Единственная живая душа, дремавшая у телефона в образе девчушки-диспетчера, сказала Пакину с неудовольствием человека, который вынужден сто раз на дню объяснять прописные истины:
— Самостоятельный, кажется, гражданин, а не знаете простой вещи: с зубами надо обращаться не к нам, а в поликлинику.
— Но она с восьми, а я уже на стену готов лезть.
Странно все же устроен человек: стоило упомянуть про стену, как боль и впрямь пронзила челюсть, отдалась острым тиком в висок. С трудом удержавшись от стона, Пакин поспешно достал платок, прижал ко рту.
Девчушка «прониклась», повела сочувственно плечиками:
— Право, не знаю, чем помочь… — Поинтересовалась тем не менее: — У вас на какой стороне боль?
— Какое это имеет значение? — глухо промямлил из-под платка Пакин. — Ну, левый, нижний… Коренной.
— Тогда возьмите вот ватку и заткните противоположное ухо. В данном случае правое. Не сразу, но боль пройдет. Должна пройти. Сама не пробовала, но от людей слышала — помогает.
Пакин с сомнением покачал головой, однако советом пренебрегать не стал. После этого потянулся к телефону, но девчушка решительно пресекла:
— Еще чего, это служебный!
— Мне бы только выяснить, на месте уже человек или еще не пришел.
— Разве что самой набрать, — снизошла. — Куда звонить?
Пакин передал ей газету, где в конце страницы округлил карандашом позывные редактора.
— Если ответит, попросите, чтоб не отлучался: дескать, председатель горсовета сейчас приедет.
Она взглянула на него не то с недоверием, не то с любопытством, а исполнив все точь-в-точь как просил (редактор оказался у себя), сказала, чуть смущаясь:
— А можно, я вам пожалуюсь? Как нашему мэру.
Вскочила с места, закипятилась:
— Вы не представляете себе, как мы все возмущены! Я имею в виду нас, девушек. Комсомолок. Если, к примеру, БАМ — там девушкам доверяют на стройке работать, а у нас — от ворот поворот… Я имею в виду — в нашем городе…
— Не уловил, какую стройку вы имеете в виду у нас?
— Да трамвай же, трамвайную линию.
— Чертовщина какая-то! — вырвалось в который уже раз за это утро у Пакина. — Но продолжайте, продолжайте.
Поистине, ему выпало сегодня пожинать сюрпризы: в городе началось уже, оказывается, формирование стройотрядов. На общественных, так сказать, началах. В расчете на вечера и выходные дни. И берут туда одних парней, поскольку предстоят в основном земляные работы.
— Я обязательно во всем этом разберусь, — с искренней заинтересованностью пообещал Пакин, — обязательно разберусь.
До открытия поликлиники оставалось еще добрых полчаса. Пакин поплотнее затиснул в ушную раковину кусок ваты и, вернувшись в машину, сказал Толику:
— Поехали в редакцию, начну раскручивать весь клубок с газеты — с этого объявления. Наворотили черт те что без меня: металлолом, трамвай, стройотряды… И шпалы, чую, в этот же узел завязаны.
Пакин далеко не достиг еще той возрастной грани, что позволяла бы воспринимать двадцатипятилетнего мужчину как мальчишку. И, однако, именно таким мальчишкой представлялся ему редактор городской газеты, с которым доводилось встречаться на заседаниях бюро горкома партии.
Сегодня это впечатление усилилось из-за странной, невольно обратившей на себя внимание повадки редактора: разговаривая, тот время от времени принимался тискать свой веснушчатый нос — самый кончик носа, ловко поддевая его снизу подушечкой большого пальца, Этакий чисто мальчишеский жест.
Разговор у них протекал совсем не в той тональности, какая соответствовала бы разнице в положении. Редактор у себя дома держался совершенно независимо, можно сказать, на равных. И когда Пакин положил перед ним газету и, ткнув пальцем в объявление о металлоломе, строго спросил, что сие означает, этот мальчишка с ухмылкой изрек:
— Лишь то, о чем здесь сказано.
Пакин сдержался, повторно ткнул пальцем в газетный лист:
— Здесь обращение от имени горисполкома. Считаю себя вправе выяснить, кто конкретно из руководства исполкома завизировал данную публикацию?
Редактор потискал свой крапчатый нос.
— Кто-то завизировал. Честно говоря, не обратил внимания на подпись. А чем вы недовольны? Или вам уже не нужен металлолом?
