Я молчу. Анчутка остановился, подозрительно посмотрел мне в глаза, я отвела взгляд в сторону, не желая беседовать на эту тему.
Тогда черт вцепился мне в волосы и повернул лицом к себе. С секунду потрясенно помолчал, а потом хмыкнул:
— Второсортный чародеишка! А я-то ломал рогатую голову, как он достиг таких высот!
— Я не хочу об этом говорить.
— Ты выжила только потому, что в твоей родне действительно был маг. Возможно, со временем ты и попала бы в Академию магических наук. Стала бы травницей или какой-нибудь не очень одаренной чародейкой. Но волей событий ты получила совсем другой дар. Хотя родство с магом подложило тебе свинью в виде побочного эффекта. — Анчутка раздвинул заросли собачьей розы, совершенно не обращая внимания на колкие ветки. — Пришли.
Я зачарованно уставилась на высокий замок, вырубленный прямо в скале. Руинами его назвать язык не поворачивался. Прекрасно сохранившееся и величественно возвышающееся творение просто лишало дара речи.
— Когда этот лес считался священным, здесь было капище волхвов и ведунов. Когда место стало считаться нечистым, капище забросили.
— Оно совсем не похоже на капище. — Я поспешно выпуталась из кустов и направилась к замку. Потрогала известняковые стены и задрала голову.
— Как здорово! Это ведь бирюза, да? — Я провела ладонью по голубым узорам. — Удивительно, что все осталось в целости и ничего не разворовали. — Поймала ухмыляющийся взгляд Анчутки и поправилась: — Ах, ну да, у вас поворуешь!
Анчутка хохотнул, повернулся, и молодой человек в шикарном плаще подал мне вполне человеческую руку:
— Прошу.
Я схватилась за руку и шагнула в проем. Внутри было темно, но Анчутка повел рукой и вспыхнули факелы. Помещение окружали колонны, на которых затейливо вились растительные орнаменты до самого верха. Посередине на четырех небольших столбиках покоился огромный пыльный камень.
— Алтарь? — Я с содроганием его вспомнила, подошла, оставляя следы в пыли, и провела пальцем по поверхности. Под рукой остался ярко-синий цвет с золотыми крапинками.
— Лазурит. — Молодой человек легко запрыгнул на алтарь и выдал вдохновенную чечетку. Пыль взлетела вверх, я закашлялась.
— Здесь никто не живет?
— Нет. Мы привыкли жить в своей стихии, а человечьи дома и Храмы — гадость. Вот если ты пожелаешь, то можешь тут остаться.
Анчутка неуловимо переместился за мое плечо, склоняясь к уху. Я покачала головой:
— Не знаю, может… если только на каникулы… А зачем вы вообще все это затеяли?
Анчутка, приняв свой вид, снова взгромоздился на алтарь, лег на бок, опершись на руку, и пожаловался:
— Скука.
— Что?! — Как-то неприятно было сознавать, что меня спасли, чтобы избавиться от скуки.
— Мы бессмертны. Люди сейчас поклоняются чужим богам, про нас забывают. Из Заветного леса выходить не очень-то и хочется. Березина и совсем не покидает его, Индрик тоже. Вук Огнезмий держит Школу, ему вы скучать не даете. Недавно жаловался на проделки рыжей бестии по имени Верея. Не знаешь такую? — Анчутка сел и поболтал ногами, смешливо на меня поглядывая. — Может, ты нас взвеселишь? Поднадоело жить как на кладбище.
— Как это? — Я села рядом, задумчиво оглядела колонны. Анчутка вздохнул, спрыгнул с алтаря и спросил:
— Кстати, как у тебя с обучением?
— Фигово. — Я собрала волосы в хвост и завязала лентой. — Ничего не получается с этими заклинаниями.
— Ну давай.
— Что давай?
— Покажи что-нибудь. — Анчутка развел руками. Я слезла с алтаря, отошла от него подальше. Анчутка сверкнул красными глазами и, ткнув в направлении камня, предложил: — Пыль с него убери, что ли.
Я сморщила лоб, вспоминая слова заклинания, сделала сметающее движение рукой и произнесла слова. Алтарь сорвался со столбиков и взлетел в воздух, мы шарахнулись к выходу. Перевернувшись, камень шмякнулся на место, вверх той стороной, которая была раньше внизу.
Анчутка подошел к алтарю, щелкнул по его краю и с сомнением проговорил:
— Пыли нет, но ты выбрала странный способ для избавления от нее.
— Я не выбирала! — с досадой крикнула я. — Оно само так сделалось.
— Ты пользуешься словами заклинаний, а они тебе совсем ни к чему. Твой дар совсем другого рода, не такой, как у чародеек. Тебе, — он снова возник за плечом, — стоит лишь подумать.
— Видимо, этого я и не умею, — недовольно пробурчала я, порядком развеселив собеседника. — Ой, — вдруг вспомнилось мне, — а сколько времени прошло?
— Смотря где. — Анчутка одним взглядом потушил факелы.
— Там. — Я неопределенно махнула рукой, немного побаиваясь оставаться с чертом в темноте.
— Два дня и половина. — Анчутка взял меня за руку и повел к выходу.
— Анчутка, мне обратно пора! Если не приду вовремя, меня Вук Огнезмий… порвет!
Анчутка захохотал:
— Останься на ночь, а я тебя потом мигом домчу до места. Ты еще Горгонию не видела и Коровью Смерть, да и Индрик днем ни за что не выйдет из своих пещер.
— Ну не знаю. — Я замялась, пытаясь потактичней намекнуть ему, что просто испугана именами остальных Древних. Анчутка приподнял бровь и произнес:
— Ночь уже наступила.
И сразу после его слов на лес упала тьма и тишина. Я пискнула и присела, испугавшись, что меня сейчас этой тьмой задавит. Анчутка хмыкнул и, гордо задрав хвост, пошел впереди, я за ним.
— Ужас какой! — бормотала я себе под нос, глядя на мохнатую спину черта. — Раз — и все провалились в сон! Мне такой неожиданной ночи и даром не надо! А вдруг я в это время ванну принимаю? Плюх — и утопла в лохани! Уснула. Несчастный случай.
Анчутка вволю веселился над моими словами.
— Пришли, — радостно возвестил он. Я осмотрела небольшую поляну. Гладкие ошкуренные бревна лежали около толстенного пня. Срезанная верхушка последнего, видимо, служила столешницей. — Присаживайся, — предложил черт. — Сейчас остальные подойдут.
Он пристально посмотрел на пень, и тот старательно накрылся скатертью, а из скатерти проворно полезли блюда с кушаньями. Вскоре места на пне не осталось, я стала составлять угощение на землю, а потом взмолилась:
— Ну довольно, тут на целую дружину хватит!
Ночные гуляния удались на славу. Коровья Смерть[11] оказалась совсем не страшной, женщина в возрасте с добрыми глазами, и голос ее я узнала, это она меня по голове гладила, рыженькой называла.
Чары Горгонии[12] на меня не действовали, я с облегчением поняла, что в камень обращаться совсем необязательно. Узнав, что Горгония знает все языки, решила обязательно понаведываться почаще, поучить некоторые, особенно моранский — язык магов. Мало ли, вдруг пригодится.
Индрик[13] пожаловал уже глубокой ночью и оказался черным, как чернила, конем с двумя рогами на лбу и когтями вместо копыт, наверно, ими хорошо землю рыть. Пожаловался, что из-за этих-то рогов скоро ни одного сородича не останется. Единороги тоже остались в
