малых количествах из-за чудесных свойств рога, а у него рог не один, а целых два! К тому же люди пользуются тягой этих существ к невинным девицам и без труда их отлавливают.
Всю ночь Индрик жарко дышал мне в ухо и подсовывал свою голову, как бы невзначай касаясь руки рогами. Я со смущением заметила, что эти прикосновения доставляют ему какое-то нездоровое удовольствие, и, поймав ухмыляющийся взгляд Анчутки, стала прятать руки под куртку.
Страж, приняв достаточное количество спиртного «на грудь», снова исполнил свой дикий танец под жуткие каркающие завывания. Я, воспользовавшись тем, что Индрик занялся чем-то хрустящим зеленым на широком блюде, подсела к Коровьей Смерти, вытащила карандаш, измятую бумагу и поинтересовалась:
— А правда, что вы мор на коров насылаете?
Коровья Смерть подавилась куском и закашлялась, я сочувственно похлопала ее по спине.
— Я не насылаю мор на скотину. Я просто ее ем, — спокойно ответила мне она. — Не могу без свежей говядины, понимаешь. Я слышала, что у тебя в друзьях мавка, вилколак и вампир, они наверняка тебе все объяснили.
— Что объяснили? — с нехорошими предчувствиями спросила я. Коровья Смерть посмотрела на меня материнским взглядом и мягко спросила:
— Сколько мавке и вилколаку? Они совершеннолетние?
— В следующем году, — не понимая, куда она клонит, ответила я.
— А-а, тогда понятно… — Коровья Смерть покачала головой с коровьими рогами. — Ну тогда возьмем, к примеру, вампира. Он ведь тоже раз в год выходит на охоту. Иначе ему смерть, так он устроен.
— На какую охоту? — зашептала я, от потрясения у меня отнялся голос, а про карандаш и бумагу я и вовсе забыла. Собеседница повернулась ко мне и поближе склонила голову:
— Раз в год вампир обязан выпить кровь, человеческую, живую, теплую. Без нее ему не прожить.
— А кровь животных ему не подойдет? — спросила я, с ужасом понимая, что теперь буду Аэрона видеть в кошмарных снах.
— Он же человекообразный, — засмеялась Коровья Смерть, — не хочет же он целый год мычать, если утолит свою жажду бычьей кровью. Какая ты шутница.
— Ничего себе шуточки! — Мой голос со страху дал петуха, и я поспешно зашептала: — Его что, в город выпускают на людей охотиться? — Мурашки облепили спину и стали пробираться к затылку.
— Не знаю. Ты спроси у Вука, он точно знает место. Это происходит во время практики.
— Высасывание крови в естественных условиях, бр-р! — Я поежилась.
— Перед тем как приходит срок, вампир становится вялым и раздражительным, замечала?
Я вспомнила Аэрона перед отъездом. Ну недоволен был точно, а вот вялый? Да он целый час меня гонял вокруг кровати за то, что ткнула его в ляжку осиновой зубочисткой, проверяя реакцию, и даже не запыхался. Может, Коровья Смерть просто дурачит меня? Вот если бы это рассказал мне Анчутка, я бы точно не поверила, а тут серьезная женщина. Я помотала головой и, подняв с земли упавший лист бумаги, произнесла:
— Так что вы сказали насчет коров? — И уставилась на ее руки. Руки как руки, никакими не граблями.
— Раз в месяц я хожу на охоту. Самая веселая и легкая охота осенью.
— Почему?
— Люди выдумали обряд, который меня «отгоняет». Называется он опахиванием деревни. Женщины впрягают самую старшую в соху и шествуют вокруг деревни, при этом производят жуткий шум — меня пугают. Пока они три раза проводят сохой межу, я преспокойно вхожу в хлев, выбираю самую упитанную корову и…
— А мужики?
— Ха! Мужикам во время этого обряда положено дома запертыми сидеть. Собаки на привязи. Красота! Я, бывает, так разойдусь! Пока они три раза деревню обойдут. Ведь все было бы намного проще, если бы в условленное время просто выводили за околицу коровушку мне на растерзание. Так нет, жалко. А сами кидаются во время обряда на первого встречного, стараясь забить до смерти. Сама видела, как ребенка не пожалели.
— Зачем? — Я отложила карандаш.
— Считается, что кто встретится во время этого обряда, тот и есть Коровья Смерть.
— Действительно глупость, — согласилась я.
Когда небо стало светлеть, Анчутка шепнул мне на ухо:
— Тебе домой пора, хотя… — он состроил проказливую морду, — можешь Вука Огнезмия дождаться. Сам за тобой пожалует, правда, за последствия не ручаюсь.
Я подскочила, подхватила мешок, скомканно попрощалась с присутствующими, мужественно погладила Индрика по рогам и повернулась к черту:
— Ты обещал меня вмиг домчать.
Тот блеснул красными глазами и похлопал себя по шее:
— Устраивайся поудобнее.
— Чего?! — Я попятилась. — Приличные девушки не садятся мужчине на шею.
— Не так давно я наведывался в Школу Ведьм и Чаровниц, — черт поскреб подбородок, — дак там просто отбоя не было от приличных девиц, желавших оседлать мою мускулистую шею. — Он захохотал, любуясь моим непреклонным видом. — Ладно, садись на спину, для тебя сделаю исключение.
Это предложение меня тоже не привело в восторг, я оглянулась на провожающих, но сочувствия не дождалась, наоборот, Древние смотрели на меня с ожиданием и широко улыбались. Я горестно вздохнула, подошла сзади к ухмыляющемуся черту и, послав все… далеко, подпрыгнула и обхватила его за шею. Анчутка радостно заржал, стукнул копытом и пустился бежать вокруг поляны, подгоняемый хохотом, улюлюканьями и гогоча аки мерин.
— А-а-а! — взвыла я у него над ухом. — Издеваешься, да?!
— Держись крепче, мешок с соломой! — предупредил меня Анчутка, подпрыгнул в воздух, взвизгнул, и сердце мое провалилось в пятки, а руки сжались на шее черта, рискуя его задушить. Вниз я и не смотрела, бьющим в лицо ветром захлебнулась, попробовала заорать от ужаса и не услышала своего голоса, крик остался где-то сзади.
Глаза открыла, лишь когда впереди показалось что-то огромное и белоснежное. Не сразу догадалась, что это стена Школы. Окно, предусмотрительно распахнувшееся при нашем приближении, не заметила, показалось, что прошли прямо сквозь стену. Анчутка притормозил посреди комнаты. Встряхнулся, пытаясь от меня избавиться, но мои пальцы так быстро разжиматься не желали.
— Так и будешь висеть пищащим балластом? — спросил он, повернув голову. Только сейчас я осознала, что непрерывно произвожу какой-то сиплый жалобный писк. Еле-еле расцепила руки и упала пятой точкой на пол. Анчутка повернулся ко мне уже в виде моего наставника и совершенно его голосом произнес: — Посадка прошла благополучно. Кстати, госпожа Верея, напомните мне, где находятся мои личные апартаменты? Появилось желание побеседовать с самим собой. Ну госпожа Верея, хватит глупо хлопать глазами! — Он протянул руку и поднял меня с пола, а потом залился Анчуткиным хохотом: — Давай, рыжая, на каникулы приходи да придумай нам какое-нибудь развлечение. Можем жертвы поприносить на алтаре, как насчет кандидатур твоих друзей? Они так забавно будут верещать!
— Нет. — Кажется, столбняк у меня прошел. — Но я что-нибудь постараюсь придумать.
Анчутка оправил директорскую мантию и, махнув рукой, вышел за дверь. Я выглянула и услышала, как на лестнице он кому-то из учеников дает указание голосом Феофилакта Транквиллиновича:
— Любезный, зайдите сегодня ко мне часа в три ночи с докладом о репродуктивной системе русалок.
Я хихикнула и закрыла дверь. И только тут поняла, что общежитие ожило. По коридору шаркают чьи- то ноги, кто-то ругается, пахнет жареной картошкой и еще чем-то жилым. Я радостно засмеялась, поняв, что, возможно, завтра вернутся друзья и тоскливому одиночеству придет конец, а напился Аэрон крови или нет, меня не особо волнует, я рада видеть даже этого кровопийцу.
