— Ты действительно серьезно сказал… то, что сказал? — очень тихо спросила Габи. — Насчет семьи?
— Да.
— Я рада, — ответила она. — Думаю, из тебя получится прекрасный отец. Вчера я подумала именно об этом, когда увидела тебя с детьми. Ты держался так естественно…
— Натренировался на щенках.
Габи невольно рассмеялась и подошла чуть ближе; когда Тревис обернулся, она обвила руками его шею. Внутренний голос предостерегал ее, твердил, что еще не поздно отказаться… Но она ничего не могла изменить.
— Может, и так, но мне показалось, что это было очень сексуально, — шепнула Габи.
Тревис притянул девушку к себе, заметив, как уютно прильнуло к нему ее тело. Он чувствовал аромат жасмина — аромат ее духов. Когда они стояли, держа друг друга в объятиях, к нему как будто вернулся рассудок. Тревис чувствовал себя так, будто проделал долгое путешествие и лишь в самом конце осознал, что Габи — его цель. Он прошептал ей на ухо:
— Я люблю тебя, Габи Холланд. — Никогда в жизни Тревис не был так уверен в собственных словах.
— Я тоже тебя люблю, Тревис Паркер, — шепнула она. Обнимая Тревиса, Габи знала, что не хочет ничего иного, кроме того, что происходит сейчас. Все сожаления и запреты исчезли.
Он поцеловал ее, потом снова и снова, неторопливо исследуя шею и ключицы, и наконец они встретились губами. Она провела руками по его груди и плечам, ощутив, какие они сильные. Когда Тревис запустил пальцы в ее волосы, Габи задрожала. Она поняла, что всю жизнь ждала именно этого вечера.
Они долго целовались на веранде. Наконец она отступила, взяла Тревиса за руку и повела в дом, минуя гостиную, — в спальню. Габи жестом указала на постель, а когда Тревис лег, зажгла свечи. Комната, поначалу темная, озарилась мерцающим сиянием. Габи буквально купалась в золотом свете. Тени подчеркивали каждое ее движение.
Тревис наблюдал за тем, как она сняла блузку. Грудь Габи натягивала атласную ткань бюстгальтера. Она медленно опустила руки и принялась расстегивать джинсы, а в следующее мгновение скомканная одежда упала к ее ногам.
Тревис точно зачарованный следил, как Габи движется к нему. Она игриво опрокинула его на спину и начала расстегивать рубашку. Когда Тревис высвободил руки из рукавов, взялась за «молнию» джинсов. Он ощущал жар, исходивший от ее живота, который прикасался к его собственному.
Их губы снова встретились — сдержанно. Габи подумала, какое это правильное ощущение, когда тела соприкасаются, как будто наконец сложились вместе недостающие фрагменты головоломки.
Потом Тревис лег рядом с ней и произнес те слова, которые весь вечер звучали в его голове:
— Я люблю тебя, Габи. Ты счастье всей моей жизни.
Она притронулась к нему.
— Я тоже тебя люблю, Тревис, — эхом откликнулась Габи.
Услышав ее, он понял, что одинокое путешествие длиной в десятки лет наконец подошло к концу.
Луна стояла высоко, и спальню заливал серебристый свет. Тревис перекатился на спину и немедленно понял, что Габи нет рядом. Было почти четыре утра; не обнаружив ее в ванной, Тревис поднялся и натянул джинсы. Он спустился в коридор, заглянул в комнату для гостей, а потом на кухню. Свет повсюду был выключен, и он минуту стоял в растерянности, а потом заметил, что входная дверь приоткрыта.
Он вышел на веранду и увидел ее неясный силуэт. Тревис нерешительно шагнул: возможно, Габи хотела побыть в одиночестве.
— Эй… — позвала она из темноты.
Тревис заметил, что на ней купальный халат, с вечера висевший в ванной.
— Ты как? — тихо спросил он.
— Я проснулась, долго ворочалась, а потом решила тебя не будить.
Встав вплотную, Тревис тоже оперся о перила. Оба молчали. Просто смотрели на небо. Ничто не нарушало тишины, даже сверчки и лягушки.
— Как хорошо, — произнесла Габи.
— Да.
— Мне нравятся такие ночи.
Она больше ничего не сказала; он придвинулся ближе и взял ее за руку.
— Ты расстроена тем, что случилось?
— Нет, — ответила Габи твердо. — Я ни о чем не жалею.
Тревис улыбнулся:
— О чем ты думаешь?
— О папе, — сказала она, прижимаясь к Тревису. — Он во многом похож на тебя. Он бы тебе понравился.
— Не сомневаюсь, — ответил Тревис, пытаясь угадать, к чему она клонит.
— Я думала о том, что он чувствовал, когда впервые встретил маму. Какие мысли у него были, когда он ее увидел. Что он сказал, когда подошел к ней.
Тревис уставился на нее:
— И что?
— Понятия не имею.
Он рассмеялся, и Габи взяла его под руку.
— Вода в твоей ванне еще теплая? — поинтересовалась она.
— Наверное. Я не проверял, но надеюсь, что да.
— Не хочешь окунуться?
— Мне придется сходить за плавками. Но идея прекрасная.
Габи прижалась к нему еще крепче и потянулась к уху.
— А кто сказал, что нужны плавки?
Тревис молчал, пока они шли через двор. Габи приблизилась к ванне и сбросила с плеч купальный халат. Тревис видел ее обнаженное тело и понимал, как сильно он влюбился. Он знал, что минувшие выходные навсегда изменят его жизнь.
14
Хотя в понедельник оба отправились на работу, в течение следующих двух дней Тревис и Габи проводили вместе каждую свободную минутку. Они занимались любовью утром в понедельник, до работы, вместе перекусили в маленьком кафе в Морхед-Сити, а вечером, поскольку Молли чувствовала себя значительно лучше, отправились с собаками на пляж неподалеку от Форт-Мейкона. Они гуляли, держась за руки, а Моби и Молли бежали впереди, точно старые приятели, смирившиеся с чудачествами друг друга. Моби гонялся за крачками и атаковал стаи чаек, а Молли упрямо продолжала свой путь, делая вид, что не хочет участвовать в авантюрах. Моби, заметив, что остался в одиночестве, возвращался к Молли — оба весело трусили бок о бок, пока пес не находил себе очередное развлечение.
— Совсем как мы, да? — заметила Габи, сжимая руку Тревиса. — Один всегда ищет развлечений, а другой держится избранного пути.
— И кто из них — я?
Она засмеялась и прильнула к Тревису, опустив голову ему на плечо. Он остановился и обнял ее, удивленный и испуганный силой собственных чувств. Но когда Габи потянулась к нему, чтобы поцеловать, Тревис ощутил, как его страхи исчезают и сменяются невероятным удовлетворением. Интересно, не так ли чувствуют себя все влюбленные?
