— В ту декабрьскую ночь, — подтвердил Пост. — Да, приперла она меня тогда к стенке.
С лестницы донесся какой-то шум. По длинному коридору пробежали, неся таран, четверо мужчин, этакий квартет тяжелоатлетов. И приготовились штурмовать дверь убежища Поста. Все осознавали, какому риску сейчас подвергается Клем, запертая в обществе убийцы в комнате, полной оружия.
Мерсер, Майк и Кэрри расступились, образуя проход для ребят из службы чрезвычайных ситуаций. Затаив дыхание, я наблюдала, как мои коллеги вытащили оружие, а Кэрри и Мерсер передавали жестами приказы главного, которые они слышали через наушники.
— Вы не хотите мне рассказать, как это было, Эрик? — продолжал поддерживать разговор Мерсер.
— Зачем, Уоллас? После этого нам не о чем уже будет болтать…
Таран пробил дверь. Я стиснула зубы и напряглась в ожидании выстрелов.
42
— Эй, Алекс, Клем в порядке. С ней все хорошо. — Кэрри махнула мне рукой, приглашая зайти в хранилище.
Когда Мерсер, а следом за ним и другие члены группы захвата ворвались в каморку, никаких выстрелов не последовало.
Один из спецназовцев надел на Поста наручники и отвел от Клем. Пока Майк и Мерсер ее развязывали, в переполненной донельзя комнатушке появились два медика и принялись осматривать заложницу, чтобы определить, нужна ли ей срочная помощь.
Я подошла к Посту и сказала, что, как только мы спустимся вниз, мне нужно будет с ним поговорить. Не имело смысла зачитывать сейчас ему права Миранды[108] или советовать прибегнуть к помощи адвоката.
— Не тратьте своего времени, мисс Купер. Мне нечего вам сказать. Не выберись вы этой ночью из подвала, ничего подобного могло бы не случиться.
Мне даже не пришлось объяснять Майку, что я была все-таки права и угодила ночью в ловушку. Он взглянул на меня и все понял.
По лицу Клем текли слезы, но никаких видимых повреждений на теле заметно не было. Она сидела, опираясь спиной на стеллаж, заставленный человеческими черепами, и Мерсер растирал ее затекшие от веревок запястья.
Майк вышел, бросив мне на ходу:
— Я больше спец по жмурикам. А слезы, сопли и сочувствие — это уж по твоей части.
Я опустилась рядом с Клем на колени, и она обняла меня свободной рукой.
— Не волнуйтесь, Клем. Все уже позади.
Отведя с ее лба упавшие волосы, я заметила у нее на лбу царапины и подозвала врачей.
Клем слабо улыбнулась:
— Ничего страшного. Вы знаете, сколько раз я роняла себе эти стрелы на ноги? Маргарет Мид пришла бы в ужас от такого обращения с ее экспонатами. Но яды, которыми они пропитаны, действуют только свежими, а стрелы пролежали тут три или четыре десятка лет. На самом деле я больше боялась винтовок.
Майк уже осмотрел огнестрельное оружие и сообщил нам из коридора:
— Не заряжено. Ни один ствол. Я даже сомневаюсь, что они вообще могут стрелять.
— Какая же я дуреха! — воскликнула Клем. — Я бы не стала его слушаться, если б это знала.
— Главное — вы живы, — подбодрил ее Майк. — Значит, все, что сделано, правильно. И вы себя вели мужественно.
— Нужно забрать ее в больницу Рузвельта, — вклинился в разговор один из медиков. — Можете продолжить беседу там. Мы должны ее обследовать.
— Всего пару минут, и я в вашем распоряжении, — кивнула Клем. — Но мне надо кое-что сообщить детективам. Вы позволите?
Врачи, конечно, не были в восторге, но собрали свои инструменты и вышли в коридор. Клем все так же сидела на полу, скрестив ноги и растирая лодыжки.
— Он мне кое-что рассказал о Катрине. О том, как…
Она посмотрела на меня и изо всех сил прикусила губу, чтобы не расплакаться.
— Именно потому я решила, что он и меня собирается убить. А потом себя. У него были ружья. И эти стрелы, которые, как он думал, были отравленными. Еще и топор какой-то подобрал…
Вероятно, именно последнее обстоятельство заставило руководителя операции отдать приказ о штурме.
— Вы знали о существовании лестницы из кабинета Мамдубы?
— Нет, ни разу о ней не слышала. В эти угловые башенки вообще редко попадали простые смертные вроде меня.
— Когда появился Пост, при нем было оружие? — спросил Майк.
— Я даже не заметила, как он появился. Потому что, — тут она улыбнулась, — когда Мамдуба вышел с вами из кабинета в приемную, я не смогла удержаться, чтобы не подойти к его столу. Мне стало любопытно взглянуть, что за документы там лежали. Это во мне, боюсь, уже навсегда.
— Ну и что Пост?
— Я услышала, как открылась дверь. Обернувшись, я увидела направленное на меня дуло пистолета. Эрик меня схватил за руку и приказал молчать под угрозой смерти.
— Он знал, что вы там?
— Нет, мне кажется, он думал, что там вы. Об этой лестнице только Эрик, наверное, и знал. Приходя с отцом в музей, он нередко там играл. Он сам мне это сказал, когда затащил туда. Он даже помнит, кому этот кабинет принадлежал раньше.
— Но зачем, как вы считаете, он там околачивался?
— Подслушивал ваш разговор с Мамдубой, хотел выяснить, что вы уже знаете об этом убийстве. Его интерес подстегнул Зимм, сообщив всем, что я могу быть в городе уже сегодня. Поэтому Пост стоял на потайной лестнице и слушал. И никак не предполагал застать меня в кабинете одну. Поэтому у него и запасного плана не было. Так перед ним возникла проблема, как от меня избавиться. Наконец он придумал, куда меня можно упрятать. Об этом… — Клем нелегко было произнести название ненавистного ей места, где было собрано столько человеческих костей.
— Этом костяном склепе, — сказал за нее Майк.
— Эрик знал обо всех сторонах деятельности отца? — поинтересовалась я.
— Вы имеете в виду осквернение могил? Нет, не знал на протяжении многих лет. Обо всем он узнал год назад, когда стал готовить совместную выставку. От брата.
— Брата? — удивился Майк.
— А помнишь, во время одной из встреч Эрик упомянул, что его старший брат остался жить в Кении? Продолжил дело отца. Я еще тогда подумала, он, должно быть, устраивает сафари и всякие музейные экспедиции.
— Кирк Ван дер Пост. Он ему сводный брат. На восемь лет старше Эрика. Мать Кирка умерла от малярии, и отец женился во второй раз. Когда Эрику исполнилось двенадцать, его не стало. Сводные братья поддерживали связь, и когда Эрик написал Кирку, что будет участвовать в организации выставки на базе Музея естествознания, тогда и узнал от него, что все отцовские коллекции разобраны и упрятаны в хранилища. И более того, отдельные экспонаты собираются вернуть коренным племенам.
— А как об этом узнал сам Кирк?
— У него контакты с музеем Макгрегора, в Южной Африке.
— Когда братья выросли, из них кто-нибудь был в хранилищах?
— Да кто бы их туда пустил? Прав у них было не больше, чем у посторонних посетителей. После убийства отца Эрик лишь в прошлом году впервые попал в музей. И только представьте, какие возможности
