Тибодо как будто сам увлекся своей недавней речью об истории и искусстве скифов и казался более расслабленным, чем в начале нашей встречи.
Майк переключился на другую тему.
— В пятницу мы узнали об одном интересном факте и подумали, что, может, вы его проясните.
Директор кивнул, почти не сомневаясь, что сумел завоевать уважение Майка.
— Катрине Грутен не устроили приличных проводов. Никто не зашел к ней домой за ее любимым костюмом или подходящим случаю платьем, в общем, ее никто не обряжал. Получилось, что никому до нее нет никакого дела?
Тибодо опять напрягся.
— На ней были дешевые шерстяные брюки и застиранное белье. Но вот что странно — мисс Купер, более сведущая в подобных вещах, подтвердит это — на Катрине был кашемировый пуловер. Очень добротное изделие ручной вязки, купленное в одном из самых модных магазинов на Мэдисон-авеню. Мы проверили, кто его купил. Это просто совпадение или вам знакома женщина под именем Пенелопа Тибодо?
— Это моя покойная жена, Чепмен. Я полагаю, вы достаточно сообразительны, чтобы догадаться самому. — Он не на шутку разозлился и заговорил довольно резко.
— Следовательно, с малышкой Грутен вы не были знакомы. Тогда ваша жена?
— Моя жена ее никогда не видела. Послушайте, в тот первый раз я не узнал Катрину на фотографии. Вы должны меня понять. Эта… эта… смертельная бледность и, как вы это называете… сам факт, что снимок был сделан в морге… на снимке Катрина была совершенно не похожа на ту молодую женщину, которая здесь работала. Клянусь вам, я не пытался ввести вас в заблуждение. И даже после того я так и не вспомнил ее имени. Последний раз, когда я видел мисс Грутен, она была так полна жизни, так…
— Когда это было?
— Прошу поверить, я всеми силами пытаюсь вспомнить обстоятельства той встречи.
— А пуловер вашей жены на Катрине чем вы можете объяснить?
— Это было, должно быть, прошлым летом. В конце августа, если я верно помню. Точную дату вам скажет Ева. В моем доме. Не то, о чем вы подумали, детектив. Вечеринка с коктейлями, устроенная в честь одного из попечителей.
— И почему там была Катрина?
— Мы тогда обхаживали спонсоров как раз для Клойстерс, пытались привлечь к его проектам интерес и — деньги, естественно, на рынке антиквариата появились кое-какие ценные вещи. Устроил все Беллинджер. Я уверен, что идея пригласить туда сотрудников музея тоже принадлежала ему. Он же их и выбирал.
— Но почему тогда вечерника проводилась в вашем доме? — удивился Майк.
Тибодо указал в окно.
— Наша квартира — прошу прощения, квартира, где я живу, — принадлежит Метрополитен. Это пентхаус на Пятой авеню. Там часто устраивались разные приемы. В тот вечер стояла очень теплая погода. Бар и столы с закусками вынесли прямо на террасу. Оттуда замечательный вид на музей и весь парк. А эта девушка, наша сотрудница, помнится, все время мерзла. Как ни удивительно, но она буквально дрожала.
— При том что было тепло? — уточнила я.
— Да, мне это показалось странным. Все радовались тому, что вечеринку устроили на открытом воздухе. Но Катрина, как мне показалось, чувствовала себя очень неуютно.
«Не иначе, симптомы посттравматического стресса», — подумала я. Со времени нападения на нее прошло всего пара месяцев. Или, может, это уже были признаки отравления мышьяком, судя по тому, что говорил доктор Кестенбаум. Озноб вполне вписывается в эту картину.
— Я ей, конечно, предложил пройти в дом, но она чувствовала себя обязанной присутствовать во время беседы с попечителями, как ей казалось, Беллинджер очень на это рассчитывал. Ведь в своей области Катрина обладала большой эрудицией. — Тибодо слегка занервничал. — И я сказал ей, что у меня есть кое-что из вещей Пенелопы. Боюсь, я до сих пор не осознал всю необратимость смерти жены.
— И вы пригласили ее в спальню?
— Мне жаль вас разочаровывать, детектив. Нет. Я сам пошел в дом и в одном из ящиков комода нашел этот пуловер. Признаюсь честно, я не разбирался, из чего он и какова его цена, что вас так впечатлила. Я просто отдал его молодой женщине, сказав, что мне будет приятно, если она его примет. Что этим она сделает мне приятно, потому что Пенелопа… в общем, ее больше нет…
Он секунду помолчал, после чего продолжил:
— Потом я, кажется, спросил Катрину, нравится ли ей вечеринка и как она доберется домой. Она же, если мне не изменяет память, ответила, что живет недалеко от Беллинджеров и что домой ее отвезет Гирам.
— Он говорил вам, наверное, что однажды летом Катрину изнасиловали, когда она поздно вышла из Клойстерс?
— Так это была Катрина? Но я это с ней никогда не связывал. — Тибодо явно заволновался. — Смутно вспоминаю, что он действительно говорил мне о неприятном происшествии в парке. И что наша сотрудница не пожелала привлекать полицию, чтобы не предавать дело огласке. И что я, по-вашему, мисс Купер, должен был делать, пойти наперекор ее воле? Нет, но тогда я правда понятия не имел, что речь шла о мисс Грутен.
Майк подступил к директору чуть ли не вплотную.
— А что вы делали в Лувре? Не хотите поведать о ваших встречах с Катриной в Париже или Тулузе?
— У вас очень богатое воображение, Чепмен. Только вы не туда копаете. Совсем не туда.
Майк открыл блокнот и назвал дату, когда примерно три года тому назад Грутен была принята на работу в Метрополитен.
— Ровно через два месяца после вашего назначения, не так ли?
— С приходом нового директора всегда происходит некоторая ротация кадров. Поднимите архивные документы, и убедитесь, что мой предшественник позвал за собой на новое место многих молодых ученых. К тому же к моменту моего прибытия в Метрополитен здесь было немало вакансий.
— А что скажете о том, что кое-кто из попечителей видел вас с Катриной на приемах в Лувре?
— Они что же, ошибались? — не отступала я.
— Послушайте меня, мисс Купер, неужели вы поверите, если я вам скажу, что Катрина Грутен, пока работала во Франции, ни разу не была в Лувре? Мы же часто устраивали приемы — дважды, трижды в неделю. Открытие выставок, встречи с художниками, всякие значимые даты. И на каждом приеме я был обязан присутствовать. Была ли Катрина на какой-нибудь из них? Не знаю. Была ли она там со мной? Исключено. И хотел бы я знать, кто распространяет обо мне такие инсинуации? У меня есть враги, определенно это их…
— На самом деле эти сведения нам сообщил ваш союзник, — перебила я. — И это одна из причин, почему я склонна этому верить.
Почувствовав, что Тибодо буквально прижат к стенке, к беседе подключился Майк.
— Эта информация столь же достоверна, как и тот факт, что в январе во время вашего визита в Британский музей вас видели вместе с Катриной Грутен.
Тибодо стал пунцовым и, уже не сдерживаясь, дал волю своему гневу:
—
— Почему же? У меня есть даже доказательства. Одно — в виде вашей подписи. Второе — в виде подписи Гирама Беллинджера. И вопреки утверждению уважаемого мною патологоанатома о том, что Катрина уже была в то время упакована в своем саркофаге, у меня есть третье доказательство, подтверждающее то, что вы расхаживали по музею вместе с кем-то, кто присвоил себе ее имя. Или вы выгуливали мертвую девушку?
Тибодо обошел Майка и опустился в свое кресло.
— Эта была идея Гирама Беллинджера. Дурацкий и совершенно бесполезный план.
