Перемучился, перегорел и остыл, думал он. Даже странно было бы публиковать эти злосчастные сказки, изображать из себя писателя, когда он давно уже ничего не пишет. Нечестно как-то…
И тем не менее он поднялся с дивана, встал на крыло и сел за руль. Взыграло? Зацепило? Сработало, как сигнал, обычное «вдруг», притаившееся вирусом в уголке души?
Вдруг нашелся издатель? Вдруг обалдел от неприкрытой Серегиной гениальности? Вдруг уцепился за его сказки в десять пальцев и тридцать два зуба? И рвет, и мечет, и хочет… Чего только на белом свете не случается…
Тоже сказка. Смешная, конечно.
Серега привычно вел машину, курил, стряхивая пепел в открытое окно, и снисходительно улыбался мыслям о собственной гениальности. Слаб человек все-таки, и главная его слабость – это он сам. Мысль не новая, но во все века справедливая. Аминь!
Доехал Серега быстро, дорогу он знал хорошо, а пробки по позднему времени уже рассосались.
Жека второй год снимал одну и ту же дачу, все грозился, что скоро совсем ее выкупит у хозяев, и те уже предвкушали яростный торг. Домик был старенький, но уютный, с густой тенистой зеленью по участку и хвойным запахом сосен, частоколом выстроившихся по краю дачных земель.
Серега несколько раз бывал здесь, когда строгая жена-соплюшка оставляла мужа творить в одиночестве. Творили, что могли. Однажды Серега переночевал прямо в кустах малины, ничего, хорошо выспался, только щеку расцарапал и карман порвал.
У Жекиных родителей была своя дача, добротный двухэтажный коттедж. Его отец, хоть и вышел на пенсию, но не бедствовал, периодически занимался какими-то консультациями- инвестициями. Но Жека был принципиально против отдыха с родителями. Родители были не против, но тоже утомлялись день и ночь пилить единственное чадушко, вразумляя и наставляя сорокалетнего ребенка в житейских мудростях…
Подъехав к дому, Серега посигналил пару раз, потом сам открыл ворота и загнал машину на участок. «Мерседес» стоял на месте, дом – открыт, но хозяина при всем этом не было.
Походил, поаукал, вызвал нешуточные подозрения у соседской бабушки, долго косившейся на Серегу из-под яблонь соседского участка, отгороженного сеткой-рабицей.
Жека оказался в сортире. Со вчерашнего похмелья живот прихватывало, никакой мочи нет, так и крутит, страшно штаны надеть, трагическим шепотом сообщил он через деревянную дверь.
– А чего не откликался?
– А как тут откликаться? – рассудительно вопрошал Жека. – Голосить во всю Ивановскую про артиллерийский понос на страх врагам?
Серега согласился, что понос – дело интимное, орать про него неинтересно.
Так и начали общаться – через деревянную дверь.
– Давно не виделись, кстати, – сообщил Серега, разглядывая некрашеные доски с вентиляционным окошечком под самой крышей.
– Давно, – подтвердили за дверью.
– И не увидимся, наверное… – грустно предположил Серега.
– Все может быть… – обречено согласились внутри.
Потом оттуда раздались такие яростные желудочно-кишечные звуки, что Серега счел за благо отойти на расстояние, безопасное для разлета осколков.
Когда залп утих, он просунул бедолаге в окошко бутылку пива ради бодрости живота. Из будки кисло сообщили, что живот как раз бодрее всего остального организма, вместе взятого, вон как резвится! Но пиво цапнули.
Серега опять отошел, присел на скамеечку у куста шиповника, распечатал бутылку и выпил виски прямо из горлышка.
Хорошо было на даче. Тихо, воздушно, спокойно. Мягко и незаметно темнело. Четверг, городской народ еще не потянулся на лоно природы, и почти все соседние дома стояли пустые, с запертыми дверями и темными окнами. Соседская бабушка-старушка, успокоившись насчет чужого, взялась пропалывать грядку с луком и разгорячилась в работе, мелькая юбкой, как флагом.
Серега еще отхлебнул виски.
Хорошо! Деревья над головой переговариваются мягким, вибрирующим шелестом, который редко услышишь в городе…
Еще недавно, неделю назад, он был далеко отсюда, еще стоит перед глазами удивительно сочная, изумрудно-карамельная зелень Шотландских гор, а сейчас вот сидит на деревянной скамейке под яблонями и наслаждается мягкой прохладой подмосковного вечера. Все-таки шарик маленький, а мы – большие…
Потом его благостные мысли прервал Жека, который потребовал еще пива с доставкой к месту испражнения.
– За доставку наценка?
– Непременно!
– А за ассенизационные условия труда? – ехидничал Серега.
– Чтоб ты сдох, ирод!
– Скажи еще – чтоб тебя понос прохватил!
– Не скажу, не стоит, врагу не пожелаешь такого…
Содержательный у них получался вечер, усмехался Серега. Жека никак не мог вылезти из сортира, Серега ему только пиво подтаскивал. Может, это и называется – куй железо не отходя от кассы, вслух предположил Серега. Жека стенал в ответ.
Странный, в общем, способ лечения кишечных расстройств, умом не понять, нечего даже пытаться. Каждая новая бутылка вызывала в будке очередные бравурно-революционные залпы, слышал Серега. Но Жека стойко держал оборону над ямой.
Потом Серега сообразил, отверг очередную пивную заявку и просунул внутрь недопитую бутылку виски. Мол, хватит с тебя дрожжей, пора продезинфицировать. Ехидно сообщил внутрь, что закуска выдается только при выходе, жалко переводить харчи на прямую кишку. Для укрепления морального духа болезного контингента поведал, что не все случаи дизентерии заканчиваются летальным исходом, бывает, некоторые и выживают.
Жека мычал, пыхтел и охал в сумрачной глубине будки. Но виски тоже назад не вернулось.
Помогло. Или просто кончились запасы кишечника, соизволил все-таки выйти. Выплывают, значит, расписные, случается иногда, прокомментировал Серега. «А ты похудел, мил друг, осунулся как-то, побледнел, с чего бы это? Уж не хвораешь ли?» – глумился он. К тому времени Серега уже изрядно хватил виски.
Жека, как сам сообщил, не просыхал уже трое суток. Вот и разобрало.
– Ну, здорово! – проявил вежливость Малышев.
– Здоровее видали! – заметил Серега вполне резонно.
– Руку не подаю, пойду для начала руки помою…
– Да уж, пожалуйста, будьте любезны помыть! Для начала…
Скоро они занялись шашлыком. Разожгли мангал с готовыми магазинными углями. Еще пили, конечно.
Странный у них получался вечер. После шашлыков они жгли костер прямо в мангале и долго сидели во влажной ночной темноте, смотрели на огонь и периодически прикуривали от головешек.
Они много выпили. Алкоголь делал мир мягким, уютным и маленьким. Затуманенное сознание легко танцевало и кружилось в этом крошечном мире, привольно скользя по
